Фигура легкого эпатажа

Донцова Дарья

— Ты уверена? — нервно прошептала Кира.

Свекровь кивнула.

— Где Мара? Надо «Скорую» вызвать! — вскрикнула Кира.

— Он мертв! — воскликнул, вбегая в столовую, Костя. — И правда скончался. Где Мара? Пусть в милицию звонит.

Я сидела словно в толстой зимней шапке — разговор достигал моих ушей, но звуки были приглушенными. А еще в комнате что-то гудело, не сильно, но мерно.

— Ася! — вдруг звонко крикнула Кира.

В проеме двери появилась невысокая, тумбообразная фигура.

— Звали? — поинтересовалась

она.

— Где Китти?

— К занятиям готовится, учительница приехала, — словоохотливо стала пояснять нянька. — А еще, Кира Андреевна…

— Девочка не должна выходить из детской, — перебила няньку Анна.

— А чего случилось? — проявила любопытство Ася.

— Михаилу Петровичу плохо.

— Понятненько, — гадко ухмыльнулась няня.

— Он умер, — добавила Кира.

— Повесился? — деловито спросила Ася. — Во! Теперь и у вас, того-самого, брык в голове…

Я вцепилась пальцами в стол. Не перепутала ли я адреса и не попала ли в клинику для душевнобольных?

— Теперь и у вас глючит, — бубнила Ася.

— Он мертв, — вступила в беседу Анна.

— Ну, не знаю… — протянула Ася. — Думаете… да?

— Я не верю! — воскликнула Кира. — Он не мог вот так сразу…

— Угу, — кивнул до сих пор молчавший Костя.

— Надо Галю позвать, она одевается, — предложила вбежавшая в комнату Лана.

— Вы сумасшедшие! — вырвалось из меня. — Если Михаил Петрович скончался, то необходимо срочно вызвать врачей.

Костя и Кира уставились на гостью. Нянька протяжно вздохнула:

— Эх, милая…

— Пойдемте… э… Лаура, — холодно сказала хозяйка дома, — нам следует побеседовать спокойно.

Словно кролик, загипнотизированный коброй, я поплелась за Анной и в конце концов оказалась в просторной, очень уютной комнате, заставленной диванами и креслами.

— Садитесь, — неожиданно ласково предложила Анна, — и скажите: вы кто?

— Лаура, — нежно улыбнулась я, — племянница Михаила Петровича, из города Владивостока, вернее, из Пионерска.

— Не надо лжи, — резко перебила Анна. — Понимаю, вам заплатили, но господин Антонов мертв. Естественно, никто не попросит деньги назад, они ваши, но лучше сейчас рассказать мне правду.

Я, продолжая удерживать на лице гримасу приветливости, спокойно повторила:

— Являюсь Лаурой Антоновой, племянницей Михаила Петровича.

— Дочерью его рано умершей сестры? — уточнила собеседница.

— Да.

— Вы появились на свет в законном браке?

— Какая разница!

— Ответьте, пожалуйста, — ласково попросила Анна.

— Мой папа тоже умер.

— И как его звали?

— Иванов Иван Иванович, — живо отреагировала я.

— Тогда почему вы Антонова? — мягко поинтересовалась Анна.

Я замерла, потом, обозлившись на себя, начала врать:

— Понимаете, случаются такие семейные ситуации, о которых не очень хочется сообщать окружающим. Мы с отцом не ладили, он ревновал маму, бил ее, меня тоже. Поэтому после кончины этого родного

по крови, но чужого по сути человека я решила вычеркнуть из своей жизни даже память о нем и взяла мамину фамилию.

Анна кивнула:

— Хорошо, пойдемте.

— Куда? — насторожилась я.

— Хочу показать вашу комнату.

Ага, значит, я прошла испытание, жена Антонова наконец-то поверила мне. Интересно, настоящая Лаура знала о том, какие порядки заведены в доме у ее папочки, или у нее, как у всех цыганок, обостренная интуиция? Во всяком случае, встречу близкой родственнице тут устроили грандиозную. Сначала затеяли скандал, а потом попытались убедить гостью, что хозяин умер. Может, наивная девушка из Владивостока и поверила бы радушным родственничкам, только я — профессиональный детектив и знаю, как реагируют обыватели на смерть одного из членов семьи. Окажись сейчас в доме на самом деле труп, тут бы уже стоял плач и метались врачи вкупе с милицией. Анна же совершенно спокойна. Нет, идет некая игра, смысл которой мне пока неясен. Понятно лишь одно: меня наняли для исполнения роли племянницы, и попросить перестать ломать комедию может лишь сама Лаура. Наверное, надо позвонить ей по телефону, но при Анне я не могу этого сделать.

— Сюда, пожалуйста, — закивала хозяйка, вводя «племянницу» в небольшую полукруглую спальню. — Не смущает первый этаж? Нравится?

— Очень, — совершенно искренно ответила я.

— Прислуга доставила ваши вещи.

— Огромное спасибо.

— У вас одна сумка?

— Да, да, — закивала я.

— Это она? — методично вела допрос Анна.

— Абсолютно точно.

— Марина, домработница, ничего не перепутала?

Меня стала настораживать настойчивая вежливость хозяйки. Ох, похоже, она неспроста превратилась в сахар медович.

— Все просто замечательно, — еще шире заулыбалась я.

— Тогда позвольте ваш паспорт… — склонила набок голову Анна.

Я вздрогнула.

— Кого?

— Что, — поправила Анна. — Можно ли мне посмотреть ваш паспорт? Такую бордовую книжечку, с фотографией. Только не говорите, будто забыли его дома, не верю! В самолет без сего документа не сесть.

— Паспорт? — пробормотала я.

— Да, паспорт, именно.

— С пропиской?

— Верно.

— С фотографией и годом рождения?

— Точно.

— Паспорт?!

— Давайте же его! — жестко приказала Анна. — Не тяните кота за хвост!

— Зачем вам мой документ? — решила изобразить я обиду.

— Разве вы не в курсе? — одной стороной рта улыбнулась хозяйка. — Москва особый город, все приезжие обязаны зарегистрироваться в милиции.

— Но я прибыла к родственникам.

— Все равно, правила едины. Ну, так где ваш паспорт?

— Э… э…

— Сумка здесь, — напомнила Анна, — и вы только что заверили меня, что другого багажа нет. Надеюсь, теперь не хлопнете себя по лбу и не заявите: «О черт! Оставила в зале прилета рюкзак, в нем все бумаги»?