Философия достоинства, свободы и прав человека

Мучник Александр Геннадьевич

Другой важнейшей гранью принципа верховенства Права является неоспоримый приоритет международного права прав человека по отношению к внутригосударственному законодательству. В целом же Право, о верховенстве которого с таким пиететом ведётся речь в упомянутом документе, по своему духу совпадает с содержанием главы I Устава ООН «Цели и Принципы». Сие позволяет утверждать, что Право в современном и подлинном смысле этого слова впервые получило официальное свидетельство о своём рождении и дальнейшую путевку в жизнь с легкой руки именно этой всемирной организации.

Уже упоминалось, что на многотрудном пути построения правового государства нас поджидают всякого рода лабиринты правового познания. Необходимо признать, что понятие «права человека» сколь много было выстрадано сердцем, столь же мало было постигнуто умом. Несмотря на то, что эта категория уже не один век на слуху человечества, её уяснение и интерпретация представляют собой значительную сложность даже для высококвалифицированных правоведов. Об этом свидетельствуют не только

жаркие дискуссии на международных форумах по правам человека, но и значительное число особых мнений судей, как правило, сопровождающих многие решения Европейского суда по правам человека, а также органов конституционной юстиции различных стран. О подстерегаемых на этом пути сложностях предупреждают, например, авторы капитального семитомного издания «Государственное право Германии»: «Определение основных прав составляет важную часть конституции. Однако, как правило, в её тексте эти права сформулированы кратко, а часто даже абстрактно. Большинство предписаний оперирует общими или бланкетными формулировками, что предъявляет повышенные требования к их интерпретации, которая вряд ли может иметь место без учета общих аспектов этих прав. Вот почему пользование основными правами требует дополнительных теоретических, точнее — систематических усилий». Вот так, ни много ни мало. А что же тогда делать неискушённому гражданину, если профессионалы такого класса испытывают явную растерянность?

Опять же совет весьма прост: добрая воля и труд в познании этих общечеловеческих ценностей. Другого пути мир не изобрёл. Подобное возможно в результате кропотливого, неустанного на протяжении многих поколений целенаправленного правового просвещения государством своих граждан, полноценной деятельности судов присяжных, беззаветной преданности этому делу корифеев адвокатуры, проповедников и профессоров права, учителей и священников как духовных наставников нации. В формирование менталитета народа надо вкладывать душу, силы, время и деньги; иными словами, осуществлять такую политику, которая, к сожалению, всегда была чуждой и бессмысленной для отечественных правителей и политических вождей.

Институт основных прав — один из трёх китов, на которых покоится конституция любого правового государства. В историю Права этот институт вошёл под именем Билля о правах (уже упоминались, например, английский Билль о правах 1689 г., Билль о правах штата Вирджиния 1776 г., Билль о правах США 1791 г. и другие). Как писал один из отцов-основателей США Томас Джефферсон, «билль о правах — это то, на что народу принадлежит право в противовес любой власти на земле, общей или местной; и это право ни одно имеющее верные и справедливые основы государство не должно отрицать».

Нет худа без добра: именно упорное неприятие этого обстоятельства некоторыми державами, особенно СССР и его сателлитами, привело к появлению такого уникального правового достижения, каковым стал Международный билль о правах человека (обобщённое неофициальное наименование трёх фундаментальных актов ООН по правам человека и протоколов к ним: Всеобщей декларации прав человека 1948 г., Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., а также Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах 1966 г. и Второго факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, направленных на отмену смертной казни 1989 г. Данные акты разработаны на основе Устава ООН, по сути, носят пакетный характер и взаимно дополняют друг друга.).

Ведущие правоведы мира единодушно признали судьбоносное значение Международного билля для всего человечества. Признано, что после вступления в силу упомянутых актов сформировалось правовое состояние, при котором международное право прав человека приобрело неоспоримый приоритет над внутренним законодательством. По отношению к Украине этот принцип имеет особое значение, поскольку наша держава в 1991 г. нуждалась в признании, а её суверенитет требовал легализации со стороны именно международного сообщества. Отсюда можно сделать вывод о безусловном приоритете норм международного права над всем внутренним законодательством нашей страны. Этот вывод опирается также на положение раздела X Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990 г., которым провозглашается признание Украиной приоритета общепризнанных норм международного права перед нормами внутригосударственного права, к числу коих, несомненно, относится и конституционное право.

Под общепризнанными принципами и нормами международного права в данной работе понимаются принципы и нормы, содержащиеся в международных и межгосударственных договорах, уставах международных организаций, в решениях международных судов, а также в международных обычаях, в отношении которых имеются доказательства наличия всеобщей практики и обязательности их применения международным сообществом.

Думается, что, руководствуясь подобным пониманием Права, и следует толковать соответствующие положения основных законов правовых государств, в том числе и Конституцию Украины.

Верховенство права, таким образом, предстает перед нами как приоритет общепризнанных принципов и норм международного права над законодательством любого государства-члена международного сообщества. В этом отношении для нас может представлять значительный интерес мнение некоторых западных правоведов. Так, один из них — австрийский юрист Ганс Кельзен (1881–1973) писал: «Если основанием действительности государственного правопорядка считается некая норма международного права, то это значит, что международный правопорядок понимается как более высокий по отношению к государственному и, следовательно, как наивысший и суверенный правопорядок. Если же государства, т. е. государственные правопорядки, всё же называются «суверенными», то этот «суверенитет» может означать только то, что государственные правопорядки подчиняются одному лишь международному правопорядку или (пользуясь принятой терминологией), что государства представляют собой непосредственные международно-правовые сообщества». Иными словами, национальный снобизм, этнический эгоизм, а также местечковые, хуторянские амбиции не могут возводиться в ранг государственного суверенитета, поскольку таковой может представлять собой полноценное правовое состояние лишь при непременном условии соответствия общепризнанным принципам и нормам международного права, уважения к человеческому достоинству и неукоснительного соблюдения прав человека.

Международный институт прав человека не имеет национальности — он един для всех стран, и его принципы имеют такую же обязательную силу для выживания любого народа и человека, как и законы природы. Поэтому он не нуждается в визе, чтобы перейти границу того или иного государства. Об этом не устают напоминать все самые авторитетные институты международного сообщества. Любое государство интегрируется в мир цивилизованных стран лишь в той степени, в какой на его территории начинают безгранично царить общепризнанные принципы и нормы международного права. Следовательно, они не нуждаются в каких-либо актах имплементации, т. е. предоставлении народу возможности воспользоваться ценностями международного права только при условии, если эти ценности получат одобрение соответствующего парламента в законодательной форме. В противном случае мы столкнулись бы с цензурой общечеловеческих ценностей, которые, будучи выпестованными и отобранными международным сообществом для передачи другим народам, становились бы заложником законодателей, отличающихся, особенно в странах бывшего СССР, крайним невежеством в области философии и культуры достоинства человека.

Международное сообщество в лице его наднациональных институтов пребывает в постоянной готовности выступить не только проповедником, но и поборником общепризнанных стандартов в области прав человека на территории тех стран, в которых национальная юрисдикция оказывается не в силах удерживать соответствующий уровень их защищённости. Если вдруг, напротив, на территории конкретного государства правовая планка защищенности человека окажется выше общепринятого, например, общеевропейского стандарта, то приоритет, несомненно, должен быть за правовым полем более высокого уровня, в данном случае — внутригосударственного. Сказанное позволяет вывести следующее правило: при коллизии между наднациональной (международной) и национальной (государственной) юрисдикциями приоритетом пользуется та, которая в состоянии обеспечить более высокий уровень защищённости человека. Так, в одном из решений Федерального конституционного суда Германии (ФКС) отмечалось: «…Поскольку Европейское сообщество, особенно решения его суда, в принципе могут обеспечить эффективную защиту основных прав от верховной власти Сообщества, по крайней мере, гарантировать сущностное содержание этих прав, ФКС не будет рассматривать вопросы применения права Сообщества и проверять его соответствие основным правам по критериям Основного закона ФРГ».

Современная доктрина основных прав учитывает также соотношение общечеловеческого содержания этих прав с конкретно-историческими условиями их применения. Иными словами, при ретроспективной оценке событий, происшедших в политической истории той или иной страны, необходимо делать поправку на суть эпохи. Вряд ли с позиции современного понимания прав человека можно давать правовую оценку происшедшему в средние века и древние времена. В частности, на это обстоятельство было обращено внимание в одном из выступлений Генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса Гали: «… как исторический синтез, права человека находятся по своей сути в постоянном развитии. Под этим я понимаю то, что права человека имеют двойственную природу. Они должны выражать абсолютный, вневременной императив и в то же время отражать момент исторического развития. Права человека имеют абсолютную природу и историческую определенность». Историческая определённость этих правовых ценностей проявляется преимущественно в том, насколько полно и повсеместно они могут быть защищены судами той или иной страны. Не вызывает никакого сомнения огромная дистанция, например, между положением с правами человека в судебной системе Испании времен диктаторского режима Франко и тем, при котором суд этой страны выдал в 1998 г. ордер на арест бывшего военного диктатора Чили Аугусто Пиночета (1915–2006).