Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
По различным оценкам, за годы Гражданской войны на территории Украины погибло порядка 180–200 тысяч евреев; около 300 тысяч детей осиротели; более чем в 700 городах, местечках и деревнях вся или почти вся еврейская собственность была разграблена или уничтожена. Урожай наибольшего числа жертв при этом выпал на 1919 г. В подавляющем большинстве случаев ими повсеместно оказывалась несчастная еврейская голытьба. Как отмечал академик М.В. Попович, только в 1919 г. погромы «в Украине забрали около 120 тысяч жизней несчастных и беззащитных еврейских обывателей городов и местечек». По приблизительным подсчетам историков, из 1295 еврейских погромов, прокатившихся по территории Украины, порядка 40 % приходится на вооруженных головорезов, объединенных знаменем Симона Петлюры; 25 % — на крестьянские банды местных атаманов; 17 % — на Белую армию; 8,5 % — на Красную армию. Таким образом, порядка 65 % еврейских погромов в то время стало прямым следствием подлинных инстинктов, естественной мотивации и стереотипов поведения,
Вместе с тем, вне зависимости от мотивации, всех погромщиков объединяла одна общая закономерность: они были детьми своей эпохи, страны, традиции. Белые при этом убивали от бессилия перед подавляющим большинством покрасневшего от ненависти к ним народа, красные — в приливе сил от превосходства над побелевшими перед ними от страха бывшими господами, местные атаманы — из неискоренимой привычки, воспользовавшись хаосом, кого-то убивать, насиловать и грабить. Не случайно в те времена приобрели особую популярность слова одного из атаманов: «Бей белых пока не покраснеют, бей красных, пока не? побелеют». Людей уже никто не видел в упор: мир поделился на цвета…
При этом заметим, что если и белые и красные орудовали на «чужой» территории и во многом руководствовались политическими мотивами, то атаманы действовали на «своей» и убивали не по идеологическим причинам, а по этническим. Убивали не заезжих, не захватчиков, не богатеев, не чужих по месту рождения, а, по сути, своих соседей — «несчастных и беззащитных еврейских обывателей городов и местечек». Спрашивается — почему? Представляется, что подобное имело место, прежде всего, в силу особенностей менталитета, повадок, обычаев, инстинктов местного населения, ибо атаманом нельзя было себя почувствовать в прямом бою с регулярными частями немецкой армии, Белой гвардии или Антанты. Безопасно самоутвердиться, поизмываться, поиздеваться, потренироваться в стрельбе, рубке, иными словами, приобрести «психологию господина» можно было только над беззащитными жителями украинских еврейских местечек. И, вероятно, только в этих деяниях соответствующая часть сельского населения бывшей империи смогла проявить свое «героическое» начало, «мужское» естество, воинскую «доблесть». Может быть, это был единственный удобный случай вспомнить и напомнить окружающим народам своё лихое казацкое прошлое: бей своих (соседей), чтобы чужие (народы) боялись. Не исключено, что здесь сказался некий комплекс неполноценности, и где-то в глубине своей темной души эти деятели в борьбе со слабыми евреями чувствовали себя сильными, мужественными, умелыми бойцами за независимость своей вотчины. Ведь другие страны имеют своих военных героев! А чем они хуже?
Такими героями нарождающейся державы и становились атаманы, полевые командиры, бандиты всех мастей и родов, разбойники с больших и малых проселочных дорог. В этой бесконечной череде фамилий, псевдонимов, прозвищ и кличек можно было без труда запутаться. Но что их всех роднило, так это — жертвы; ими практически поголовно были представители одного этноса. И в этом было некое объединяющее начало, которое можно было использовать в деле строительства своей политической нации и независимой державы. Вспомним слова военного министра петлюровского правительства времен УНР В.Н. Петрова: «Еврейские погромы — это наше знамя!». Абсолютно осознанное заявление, вполне созвучное и нашему времени. По мнению идеологов украинской партии этнической нетерпимости, ничто так не объединяет разрозненное и невежественное население, как ненависть к какому-нибудь общему врагу, желательно слабому и уязвимому. Русских не так просто было достать: могли порубать — в лице либо белых, либо красных. С венграми дело обстояло ещё хуже: тут могли пострелять немцы — их союзники. Поляков трогать было страшно: те могли пострелять и сами, вспомнив всё былое. А уж вспомнить было что. О румынах и говорить не приходится: какой местный атаман решится бросить вызов регулярным воинским частям боярской Румынии?
Но объединять нацию-то ведь нужно было! Кого же при таком дефиците потенциальных жертв можно было безопасно и, главное, безнаказанно убивать, грабить и насиловать? И тут безошибочный вариант поведения подсказал вековой опыт: согласно ряду исторических хроник в период с 1648 по 1656 гг. казаками под предводительством Богдана Хмельницкого (1595–1657) было убито около 100 тысяч евреев, уничтожено порядка 300 общин. Получившая название «Великой резни евреев 1648 года» эта трагедия обернулась истреблением от четверти до трети польских евреев, составлявших на то время одну из крупнейших в мире диаспор. Этот кровавый период истории оказался поворотным в судьбе всего иудейского племени Восточной Европы. Некоторые историки пришли к убеждению, что это варварское событие — одна из самых мрачных вех на его длинном и скорбном пути к Холокосту. Повышенная готовность убивать представителей иудейской веры — одна из немногих исторических традиций, которая была бережно сохранена в сердцах многочисленных членов украинской партии этнической нетерпимости. Но эта традиция пережила период особого возрождения и подлинного расцвета в период Гражданской войны. Вот как описывал события тех лет А.И. Солженицын в своей весьма субъективной книге «Двести лет вместе»: «Еврейство было захлестнуто ужасом перед уничтожительными волнами…, происходило массовое бегство еврейского
Целый ряд еврейских населенных пунктов, как, например, Володарка, Богуслав, Борщаговка, Знаменка, Фастов, Тефиополь, Кутузовка и др., сожжены были дотла и представляют груду развалин.
… А в самой России начали их украинские войска демократа Петлюры… Украинцы превратили погром в бытовое явление…».
Разрушение, убийства, погромы… Разрушать, конечно, не строить, но превратить погром в бытовое явление, то есть в образ жизни, в стереотип поведения!? Это слишком даже для тех беспутных лет революционного лихолетья. А уж для тех, кто таким способом вознамерился строить свою державу, в общем-то, ещё и тяжкое обвинение, которое явно противоречит официозной версии партии власти о том, что украинцы преимущественно были несчастными жертвами агрессии со стороны других народов, и в первую очередь русского. Беспристрастный анализ подобного прошлого осложняется к тому же ещё и тем, что оно — это кровавое прошлое — становится существенным препятствием на пути строительства этнического государства, ибо зная реальную историю вопроса, мало кто поверит, что это государство попутно может стать ещё демократическим, правовым и социальным. Историческая память хранит страницы кровавых расправ над невинными людьми, вся беда которых заключалась лишь в том, что Бог сподобил их родиться на этой территории вечного разброда и шатаний.
Этой трагической теме были посвящены пронзительные строки Александра Державца «ЖИЛ ЧЕЛОВЕК ХОРОШИЙ»:
Собаки лают где-то,
Гремит пальба иль гром.
Сосед мне по секрету
Шепнул: «будет погром».
Совет небрежно брошен,
Чтоб прятался скорей:
«Ты человек хороший,
Но все-таки еврей».
Жил человек хороший,
Да вот беда — еврей,
Клейменный, словно лошадь,
На родине своей.
Он верил идеалам
И думал — все равны.
Наивный этот малый
Не знал своей страны.
Мой прадед при погроме
Погиб в расцвете лет.
Семьей не похоронен
Пропавший в гетто дед.
На фронте стал калекой
Отец в сорок втором,
Но минуло полвека,
Я снова жду погром.
Жил человек хороший
Да вот беда — еврей,
Клейменный, словно лошадь,
На родине своей.
Он верил идеалам
И думал — все равны.
Наивный этот малый
Не знал своей страны.
Был Родиной отринут
И долго горевал.
Наверное, чужбину
Я Родиной считал.
Теперь все это в прошлом —
Грусти или жалей.
Жил человек хороший,
«Но все-таки еврей».
Вместе с тем, на этом беспросветном фоне местного изуверства и вакханалии общенационального невежества светлым пятном выделяется одна удивительная фигура, одно лицо, у которого беспутное время не отняло совесть и идеалы, мужество и военную смекалку. Поразительным исключением из числа «героев» того времени стала личность и деятельность одного из выдающихся народных вождей украинского освободительного движения — атамана в лучшем смысле этого слова Нестора Ивановича Махно (1888–1934). Советская художественная литература, историография и кинематография не пожалели темных красок для дискредитации этого недюжинного политика и полководца. Считаю необходимым отдать долг уважения памяти человека, который в те лихие и смутные времена смог проявить сострадание и бескомпромиссность при защите несчастных жертв этнической ненависти и звериной жестокости своих соотечественников. Прозванный в народе «Батькой», этот человек, по всей видимости, действительно для очень многих стал спасителем, а тем самым, и вторым отцом.