Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Эту эстафету, уже в буквальном смысле этого слова, подхватили другие концентрационные лагеря СССР. Преступной деятельности одного из самых зловещих под названием «Бутугычаг» была посвящена статья бывшего советского политзаключенного, впоследствии американского журналиста, создателя известного сайта «ГУЛАГ: с фотокамерой по лагерям» Юрия Васильевича Мельникоффа — «Долина смерти». Как указывалось в предисловии к публикации это «документальный рассказ про особые урановые лагеря в Магаданской области. Врачи этой сверхсекретной зоны проводили преступные эксперименты на мозге заключенных». И опять же прослеживается прямая преемственная связь между преступлениями большевизма и нацизма. В частности, в том же источнике указано, что «обличая нацистскую Германию в геноциде, советское правительство, в глубокой тайне, на государственном уровне, претворяло в жизнь не менее чудовищную программу… Результаты этого расследования широко освещались многими мировыми СМИ. В специальной телепередаче, которую вела в прямом эфире NHK Японии, вместе с автором участвовал и Александр Солженицын (по телефону). «Долина смерти» — редкое свидетельство, запечатлевшее истинное лицо советской власти и ее передового отряда: ВЧК-НКВД-МГБ-КГБ».
Очень
Звеньями той же бесконечной цепи преступлений против человечества было испытание действия смертоносных ядов на людях в сверхсекретной лаборатории советской тайной полиции, деятельность которой нашла своё отражение в книге историка Н.В. Петрова «Палачи. Они выполняли заказы Сталина». Эти злодеяния чинились в одном из зданий НКВД СССР, которое располагалось на углу Большой Лубянки и Варсонофьевского переулка, по сути, в самом центре Москвы. Даже та часть архивов советских спецслужб, которые удалось рассекретить, дают основание утверждать о глубоко преступной сущности советского государства.
Краткий мартиролог некоторых преступлений большевистской империи нашёл своё отражение в следующих строках советской правозащитницы В.И. Новодворской, которую, уже доподлинно зная трагическую историю глубоко несчастного населения бывшей Российской империи, трудно упрекнуть в преувеличениях: «В 1920 году белых офицеров топили целыми баржами на Соловках. В открытом море прорубали у барж днища, команда и чекисты уплывали на шлюпках, а пленные захлебывались в ледяной воде… Когда Белая гвардия вошла в Самару и открыла подвал чрезвычайки, где каждый день расстреливали классовых врагов, пол оказался на полметра покрыт кровавым студнем… В 37-м в подвалах Лефортовской тюрьмы стояла гигантская мясорубка, и прежде чем зарыть это «удобрение» в подмосковных оврагах и рвах, тела казненных в ней перемалывали… В 52-м чекисты пытали кремлевских, то есть лучших в стране, врачей и собирались повесить их на Красной площади, а всех евреев выслать в Сибирь… От Будапешта до Праги, от Афганистана до Чечни, от «Норд-Оста» до Беслана их путь был усеян трупами невинных — тысячами и миллионами трупов». Безусловно, подобная репрессивная практика не прошла бесследно для всех причастных к ней лиц. Какая психика способна такое выдержать? Произошедшая трагедия была столь поражающей силы, что, вероятнее всего, она оказала необратимое разрушительное воздействие на менталитет, психику и нравственное здоровье всего населения империи. Причём в равной степени как жертв, так и палачей. Такую вот ужасающую жатву собрало историческое безумие по прозвищу большевизм: миллионы душ своих соотечественников принесли выжившие в жертву на алтарь своему «божеству». При этом нельзя закрывать глаза на то, сколь активную роль в зарождении, становлении и укоренении большевизма на территории империи играли «трудящиеся массы» Украины.
В связи с этой проблемой здесь и далее представляется к месту привести несколько свидетельств из книги «1918 год на Украине» — сборника статей очевидцев событий той эпохи. В частности, один из них в своих воспоминаниях, озаглавленных «Трагедия Украйны» (впервые опубликовано в Берлине в 1923 г.), писал: «Украина и украинский народ слишком мало отличались от России по культурным условиям, а потому так же фатально, как Россия, Украина сделалась добычей большевиков». На это же обстоятельство обратил внимание и другой автор из того же сборника (впервые опубликовано в Берлине в 1924 г.): «Настроение народных низов в Киеве было определенно большевистское, и на базарах открыто велись разговоры на тему о распространении на Украину райских, по их представлению, условий народной жизни в Совдепии». Заметим: утопия о «райской» жизни могла сработать исключительно лишь в адских условиях жизни подавляющего большинства населения империи. Но именно это большинство и построило тот «новый мир», который на поверку оказался ещё большим адом по сравнению с их сельским бытием в царской России, но существенная разница, однако, оказалась в том, что теперь «царювали» они. А потому это был их, народный, «ад», который, вероятно, по одной уже этой причине казался им значительно привлекательнее царского. Всё вместе взятое и позволило историку, писателю, главе правительства Центральной Рады, а затем и Директории УНР В.К. Винниченко прийти к выводу, что «большевики никогда не взяли бы власть на Украине, если бы их не поддержали украинские трудящиеся массы».
В свете изложенного попытки некоторых современных украинских политиков, историков и писателей откреститься за давностью лет от нашего большевистского прошлого, представляя его результатом экспансии со стороны русского этноса, и переложить тем самым всю тяжесть исторической вины исключительно на плечи последнего, вряд ли могут претендовать на историческую истину. На злоупотребление доверием неискушенных в истории масс населения современными отечественными борзописцами обращает внимание украинский историк, академик П.П. Толочко. В частности, он отмечает, что «с таким же лукавством авторы утверждают, что советская власть и социализм Украине были навязаны исключительно русскими большевиками.
Историческая правда заключается также и в том, что социалистическую идею исповедовали и утверждали своим творчеством такие выдающиеся украинские интеллектуалы, как Иван Франко, Михаил Драгоманов, Леся Украинка, Владимир Винниченко. Были социалистами, как известно, и отцы — основатели Украинской Народной Республики. Так нравственно ли отказываться от всего этого и перекладывать ответственность на злокозненных «москалей»?».
По сути, мы сталкиваемся с традиционной, при этом весьма наивной и одновременно примитивной попыткой провести грань между злом и добром, плохим и хорошим по этническому принципу, в котором весь негатив должен пасть на голову традиционно ненавидимого злокозненного этноса, а весь позитив стать исключительным достоянием своей нации. Подобная точка зрения, как представляется, является данью традиции, которую в своё время заложил украинский историк и государственный деятель М.С. Грушевский. Вероятно, руководствуясь благими намерениями в деле государственного строительства, он попытался свести всю сумятицу тех лет к весьма упрощенной и доступной для понимания малограмотного сельского обывателя схеме противостояния двух этносов. Так, в начале 1918 г. он писал: «Раньше украинский народ имел дело с бюрократией и правительством, от которого в какой-то мере ещё могла отмахнуться великорусская общественность. Теперь мы, самым очевидным способом, имеем борьбу самих народов — великорусского и украинского. Один наступает, другой обороняется». Думается, в приведенном пассаже историк явно уступил место политику. А она — крайне ненадежный критерий при оценке любых исторических событий, а тем более по вопросам взаимоотношений между двумя очень близкими, практически, родственными этносами, сначала, подданными единой унитарной православной Российской империи, а, затем, гражданами (по сути, фиктивной) федеративной атеистической большевистской державы. Во всяком случае, в данном вопросе Грушевский, на мой взгляд, явно проявил однобокость в своих суждениях. По крайней мере, давая ретроспективную оценку этому незаурядному политическому деятелю, академик М.В. Попович отметил: «Грушевский, необходимо признать, был личностью довольно авторитарной, политиком хитрым, жёстким и эгоцентричным, ориентированным на узкий круг «своих»». Не исключено, что политические интересы именно этого узкого круга «своих» и продиктовали упомянутую выше оценку взаимоотношений между двумя ветвями единого по своей православной природе древа российского народа. Поэтому при всём уважении к авторитету выдающегося историка трудно согласиться с такой трактовкой событий. Всё же отношения между двумя этносами на территории империи никогда не достигали той степени антагонизма, который мог бы в те сумбурные и суматошные, голодные и холодные для всех годы проявиться в братоубийственной войне на этнической почве. Представляется, что эта версия событий преследовала цель преодолеть внутренний хаос в сердцевине украинской нации путём её консолидации против некоего внешнего врага. Таким наиболее привычным для нашего историка врагом казался в те времена именно русский народ, хотя в действительности проблема лежала во внутренней разобщенности, разладе, взаимной ненависти и раздоре, которые буквально раздирали на части население Украины.
О последнем свидетельствует текст совместного обращения в 1920 г. к украинским хлеборобам Дмитрия Ивановича Дорошенко (1882–1951), Вячеслава Казимировича Липинского (1882–1931) и некоторых других видных украинских деятелей той эпохи. В частности, в этом обращении внимание адресата привлекалось к следующему: «В Отечестве нашем господствует полная анархия: село воюет с селом, брат воюет с братом; взаимная ненависть, деморализация, насилие в разных формах, полный хозяйственный развал, невежество и темнота — одним словом — руина моральная и физическая — вот общая картина современной украинской жизни… Только мы одни до сих пор уничтожаем самих себя и в своем бессилии призываем то одного, то другого соседа прийти и завести у нас порядок… Сбрасывать вину за то, что случилось, на внешние, так сказать, тяжелые обстоятельства мы не имеем право… В руине нашей виновны только мы сами, и причина этой руины лежит не вне нас, а в нас самих». Заметим: ни слова о каком-либо нашествии или экспансии другого народа. Действительно, это были лихие и смутные времена, когда каждый народ разваливающейся на глазах империи должен был прилагать максимум усилий, чтобы выжить хотя бы физически, не говоря уже о сохранении культуры, религии и прочего цивилизационного наследия. А уж о войне друг с другом по этническим мотивам, в то время говорить попросту не приходилось.
И ещё один аргумент. Если бы действительно русский народ развязал войну против украинского, то ни при каких обстоятельствах такой националистически настроенный политик, как В.К. Винниченко, не утверждал бы, что «революция уничтожила царизм, а с ним и всякие основания разлада, независимости и австро-немецких ориентаций. Теперь, когда в демократическо-федеративной республике России раскрываются перед каждой нацией такие широкие, такие захватывающие перспективы творчества, развития и богатства, никаких ориентаций, кроме федеративно-республиканской России, внутри более или менее ответственных революционно-демократических политических групп украинства нет и, очевидно, быть не может». Положим, со своими отдаленными государственно-правовыми прогнозами этот неординарный политик в итоге оказался наивным романтиком. Но заподозрить в желании зла, рабства или унижения украинскому этносу его нельзя. Просто он был убеждённым сторонником той концепции, что строительство, говоря современным языком, демократического, правового и социального государства должно было осуществляться посредством объединенных усилий всех этносов и коренных народов бывшей Российской империи. История, во всяком случае, позволила сделать шаг в этом направлении. Другой вопрос, как этим шансом воспользовалось население, крепко объятое традицией невежества и глубоко пораженное весьма специфической и роковой для него особенностью национального характера, о которой, собственно, речь и идет в настоящем разделе.