ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ
Шрифт:
Но жизнь, высшее изображение идеи в природе, состоит лишь в том, чтобы принести себя в жертву, - такова отрицательность идеи по отношению к этому ее существованию - и стать духом. Дух возникает посредством природы, то есть он имеет в ней свою противоположность, через снятие которой он есть для себя и есть дух.
Конечный мир - это сторона различия по отношению к стороне, которая остается в своем единстве; таким образом, конечный мир распадается на природный мир и мир конечного духа. Природа вступает в отношение к богу только через человека, а не сама по себе, ибо природа не есть знание, бог же есть дух, природа не знает о боге.
Она сотворена богом, но она сама
Поскольку она познается мышлением, ибо создана богом, в ней есть рассудок, разум, постольку мыслящий человек знает ее; тем самым она ставится в отношение к божественному, поскольку познается ее истина.
Сюда не относятся многообразные формы отношения конечного духа к природе, их научное рассмотрение составляет предмет феноменологии духа, или учения о духе. Здесь это отношение должно быть рассмотрено внутри сферы религии так, чтобы природа выступала для человека не только как этот непосредственный, внешний мир, а как мир, в котором человек познает бога; таким образом, природа для человека есть откровение бога. Это отношение духа к природе мы уже раньше видели в этнических религиях, где мы наблюдали формы восхождения человека от непосредственного, поскольку природа рассматривается как случайная, к необходимому и к действующему мудро и целесообразно. Итак, сознание конечного духа о боге, опосредствовано природой. Человек видит бога через природу; природа - это лишь оболочка и неистинный образ.
Отличное от бога здесь действительно является чем-то другим и имеет форму другого - это природа, которая есть для духа и для человека. Тем самым должно осуществиться единство и возникнуть сознание, что концом и определением религии является примирение. Первое это абстрактное осознание бога, когда человек поднимается к богу в природе, - это мы видели в доказательствах бытия бога; сюда относятся также благочестивые размышления о том, как великолепно бог все сделал, как мудро он все устроил. Эти возвышенные размышления непосредственно направлены к богу и могут начинаться с того или иного материала. Благочестие склонно к такого рода назидательным рассуждениям, оно берет самое особенное и незначительное и в нем познает высшее.
Сюда часто примешивается неправильный взгляд, а именно что происходящее в природе следует рассматривать как нечто более высокое, чем человеческое. Но само это рассмотрение, поскольку оно начинает с единичного, является несоответствующим; ему можно противопоставить другое рассмотрение, а именно что причина должна быть соразмерной явлению, она сама должна содержать ограниченность, которую в ней имеет явление; мы требуем некоторого особенного основания, которое обосновало бы это особенное. Рассмотрение особенного явления всегда содержит такого рода несоответствие. Далее, эти особенные явления суть явления природные; но бога должно понимать как дух, и, следовательно, то, в чем мы его познаем, должно быть также духовным. «Гремит Бог гласом своим, делает дела великие, для нас непостижимые» (97),- говорится о боге; духовный человек требует чего-то более высокого, чем просто природное.
Чтобы быть познанным как дух, бог должен делать нечто большее, чем греметь.
Более высокое рассмотрение природы и более глубокое отношение, в которое она может быть.поставлена к богу, состоит в том, что она сама постигается как духовное, то есть как природность человека. Только в том случае, если субъект не направлен больше на непосредственное бытие природного, а
Первой здесь является потребность в истине, вторым способ явления истины.
Что касается первой, то есть потребности, то предполагается, что в субъективном духе налицо потребность знать абсолютную истину. Эта потребность непосредственно означает, что субъект пребывает в не-истине, но в качестве духа он в то же время сам стоит выше этой своей не-истины, и поэтому его не-истина есть нечто такое, что должно быть преодолено.
Точнее, эта не-истина состоит в том, что субъект раздвоен по отношению к самому себе и поэтому потребность выражается в стремлении снять такое раздвоение с самим собой, а тем самым также и с истиной, примириться с собой, а это примирение с собой может быть только примирением с истиной.
Это более близкая форма потребности; определение состоит в том, что в субъекте вообще имеется раздвоение, что субъект зол, что он есть раздвоение в себе, противоречие, причем противоположные моменты не распадаются, а удерживаются вместе, и только поэтому он раздвоен, выступает как противоречие в самом себе.
3. Назначение человека
Это заставляет подумать о природе, определении человека, о том, как рассматривать эту природу, как должен ее рассматривать человек, что он должен знать о себе. Здесь мы сразу же приходим а) к противоположным определениям: человек по природе добр, не раздвоен в себе, а его сущностью, его понятием является то, что он по природе добр, находится в гармонии, в мире с самим собой, и - человек по природе зол (98).
Итак, первое определение означает, что человек по природе добр, что его всеобщая, субстанциальная сущность добра; второе определение противоположно этому. Эти противоположности сначала выступают для нас, для внешнего рассмотрения; но далее оказывается, что это не только рассмотрение, осуществляемое нами, но что человек знает о самом себе, каков он, каково его определение.
Вначале существует положение: человек по природе добр, не раздвоен; таким образом, у него нет потребности в примирении, а если он в примирении не нуждается, то весь ход мысли, который мы здесь рассматриваем, все это целое совершенно излишне.
Сказать, что человек по природе добр, - значит по существу сказать, что человек в себе есть дух, разумность, создан по образу и подобию бога, - бог же есть добро, а он в качестве духа есть зеркало бога, он есть добро в себе. Как раз на этом утверждении зиждется возможность его примирения; трудность, двусмысленность заключается, однако, в этом «в себе».
Человек в себе добр - этим еще не все сказано; это «в себе» есть односторонность. Человек добр в себе, то есть он добр лишь внутренним образом, по своему понятию, но именно поэтому - не по своей действительности.
Человек, поскольку он есть дух, должен стать действительно для себя тем, что он есть поистине; физическая природа остается при в-себе-бытии, она есть понятие в себе, но в ней понятие не приходит к своему для-себябытию. И как раз то, что человек добр лишь в себе, это [самое] «в себе» содержит этот недостаток.
В- себе-бытие природы -это законы природы; природа остается верной своим законам, не выходит за их пределы, это ее субстанциальное начало, она тем самым обладает необходимостью. Другая сторона состоит в том, что человек должен быть для самого себя тем, что он есть в себе, что он должен стать таковым для себя.