ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ
Шрифт:
Вообще же дело в том, что человек бессмертен благодаря познанию, ибо лишь в качестве мыслящего он есть не смертная, животная душа, а душа чистая, свободная. Познание, мышление - это корень его жизни, его бессмертия, поскольку познание есть тотальность в себе самой. Животная душа побужена в телесное; дух же, напротив, есть в себе самом тотальность.
Далее, это воззрение, которое мы постигли в мышлении, должно стать действительным в человеке, то есть человек должен прийти в себе к бесконечности противоположности, противоположности между добром и злом, так, чтобы он в качестве природного знал себя злым и тем самым знал противоположность
Форму противоположности мы уже имели во всех религиях, но то была противоположность по отношению к силе природы, по отношению к нравственному закону, нравственной воле, нравственности, судьбе - все это подчиненные противоположности, они содержат противоположность только по отношению к чему-то особенному.
Человек, преступающий заповедь, зол, но он зол только в этом частном случае: он противопоставил себя только этой особенной заповеди. Мы видели, что добро и зло противопоставлены друг другу всеобщим образом у парсов, здесь противоположность - вне человека, который сам вне ее; это не есть абстрактная противоположность в нем самом.
Отсюда требование, чтобы человек принял эту абстрактную противоположность внутрь самого себя и преодолел ее; дело не в.том, чтобы он не нарушал ту или иную заповедь; истина состоит в том, что он зол сам по себе, зол во всеобщем смысле, глубинах своего внутреннего духа, просто зол, зол в своей внутренней глубине, что это определение зла есть определение его понятия и он должен это осознать.
с) Все дело в этой глубине: глубина означает абстракцию противоположности, чистое превращение противоположности во всеобщее, так что ее стороны получают определение совершенно всеобщим образом противопоставленных друг другу.
Эта противоположность вообще имеет две формы: с одной стороны, это противоположность зла как такового: человек как таковой зол, и в этом его противоположность по отношению к богу; с другой стороны, он есть противоположность по отношению к миру, он находится в раздвоении с миром, это несчастье - другая сторона раздвоения.
Чтобы в человеке возникла потребность во всеобщем примирении, в божественном примирении, в примирении абсолютном, нужно, чтобы противоположность стала бесконечной, чтобы эта всеобщность охватила все самое внутреннее, чтобы уже ничего не было вне этой противоположности, чтобы противоположность уже не была чем-то особенным. Это - глубочайшая глубина.
а) Сначала мы рассмотрим раздвоение по отношению к одному из крайних терминов - к богу. Человек сознает, что он внутри, в самой глубине своей есть противоречие; таким образом, это сознание есть бесконечная боль о себе самом. Но эта боль существует только по отношению к некоему долженствованию, к чему-то утвердительному. То, что не является уже. в себе утвердительным, уже не имеет никакого противоречия, никакой боли: боль есть именно отрицательность в утвердительном, она есть боль о том, что утвердительное в самом себе есть себе противоречащее, поврежденное.
Эта боль есть один момент зла. Зло, взятое только для себя, есть некоторая абстракция, оно существует только в противоположность добру, и, поскольку оно дано в единстве субъекта, противоположностью этого раздвоения является бесконечное страдание. Если в самом субъекте не присутствует также сознание добра, если в самой его глубине нет бесконечного требования
Зло и боль могут быть только бесконечными, поскольку добро, бог сознается как единый бог, как частый, духовный бог и лишь поскольку добро есть это чистое единство; лишь при наличии веры в единого бога и только по отношению к этому последнему отрицательное может и должно развиваться до этого определения зла и отрицание может развиться до этой всеобщности,
Одна сторона этого раздвоения, таким образом, обязана своим существованием тому, что человек поднялся до чистого, духовного единства бога. Эта боль и это сознание есть углубление человека в себя и тем самым именно в отрицательный момент раздвоения, зла.
Это отрицательное, внутреннее углубление в зло; взятое утвердительно, внутреннее углубление есть углубление в чистое единство бога. Для этой точки характерно то, что я, как природный человек, не соответствую тому, что является истинным, и опутан множеством природных особенностей, но во мне столь же бесконечно тверда истина единого добра; таким образом, это несоответствие определяется как то, чего не должно быть.
Задача, требование являются бесконечными. Можно сказать так: поскольку я - природный человек, то я, с одной стороны, имею сознание о себе, но моя природность состоит в бессознательности по отношению ко мне, в отсутствии воли, я есмь нечто действующее согласно природе, и постольку с этой стороны я, как часто говорят, невиновен, не сознаю того, что делаю, по существу лишен воли, делаю это без всякой склонности, предоставляю побуждению заставать меня врасплох.
Но эта невиновность исчезает здесь, в этой противоположности. Ибо именно природное, бессознательное и лишенное воли бытие человека и есть то, чего не должно быть, и тем самым оно определено как зло перед лицом чистого единства, совершенной чистоты, которую я знаю как истинное, абсолютное. Сказанное означает, что в этой точке бессознательное, лишенное воли по существу само должно рассматриваться как зло.
Но противоречие всегда остается, независимо оттого, как его повернуть; поскольку эта так называемая невиновность определяется как зло, остается несоответствие между мной и абсолютом, мной и моей сущностью, и с той или другой стороны я всегда знаю себя как то, чего не должно быть.
Таково отношение к одному из крайних терминов, и результатом, более определенным образом этого страдания является моя униженность, подавленность тем, что это боль обо мне, что я, как природное существо, не соответствую тому, что я в то же время сам знаю, не являюсь тем, чем требует быть мое знание, мое воление.
b) Что же касается отношения к другому крайнему термину, то здесь разрыв выступает как несчастье оттого, что человек не получает удовлетворения в мире.
Его удовлетворение, его естественные потребности уже не имеют никаких прав, никаких притязаний. В качестве природных существ люди относятся Друг к другу как силы, и поэтому каждый человек так же случаен, как и другие.
Но его требования относительно нравственности, его более высокие нравственные притязания суть требования, определения свободы. Поскольку эти требования, в себе оправданные, обоснованные в его понятии, - он знает о добре и добро есть в нем, - поскольку эти требования не находят себе удовлетворения в наличном бытии, во внешнем мире, человек несчастен.