Философия

Ан С. А.

Илларион Киевский – сподвижник Ярослава Мудрого, первый русский, поставленный без ведома Константинополя митрополитом, смещен после смерти Ярослава в 1054 г. Ряд произведений предположительно приписывается перу Иллариона. До наших дней дошло одно сочинение авторство, которого не подлежит сомнению. Это «Слово о законе и благодати». Произведение написано в форме проповеди, но по содержанию выходит за ее рамки. В нем в образно-поэтической форме дается теоретическое осмысление мировой и отечественной истории. Можно сказать, что «Слово» определило дальнейшую традицию русской философии обращения к историософской проблематике. Илларион считал, что мировая история есть реализация божественного провидения, а само движение истории есть приобщение к божественной благодати все новых и новых народов. Для Иллариона естественен глубокий патриотизм. Не оскверняя прошлого славян или «идольского мрака», он утверждает неизбежность перехода народов к «благости». Выступая апологетом христианства, Илларион с уважением относится к языческому прошлому своей страны, настоящее видится им через

минувшее. В онтологическом плане сочинение Иллариона построено на сближении божественного и земного. В гносеологическом аспекте – на выявление «смысленного разума», открывающего возможность творческого познания Бога. Для своего времени «Слово о законе и благодати» стало стимулом к пониманию новых путей развития русской культуры в рамках православия. Вводя метод аллегории (как и в патристике, использует библейские сюжеты и притчи), через христианскую проблематику ставит вполне философский вопрос о высшем благе – свободе. В трактовке Иллариона христианство оказывается учением о свободе как органическом состоянии человечества, находящегося в постоянном развитии.

Никифор Грек – возглавлял русскую церковь в 1096–1121 гг. Следуя традициям теологического рационализма, столь характерного западным христианским философско-схоластическим учениям, Никифор примирял философию с богословием, используя идеи древних мыслителей для обоснования доктрин православия. До нас дошли пять произведений, в основном написанных в жанре наставительных посланий и поучений. Подобно большинству византийских богословов, Никифор был последователем Платона, и это отразилось в «Послании» к Владимиру Мономаху, в котором он изложил свое учение о душе. Он исходил из представления о диалектическом единстве добра и зла, истины и заблуждения. «Неразлична бо суть злая от благых, но смешены суть добра с добродетелями, якоже и плевали в пшенице». Для постижения добра и зла необходимо познать сущность души. В «Послании о посте и воздержании чувств» тема поста послужила поводом для философско-богословского размышления о соотношении души и тела, природе добра и зла. Сближая дух и плоть, Никифор делает вывод, что проявление зла как качества тварного мира тесно связанно с добром как свойством мира духовного. Зло и добродетель для Никифора также неразделимы в бытии, как в сущностном плане неразрывны духовное и материальное. Вслед за Платоном выделял три части души: разум, чувство, волю. Разум есть высшее свойство души, чувства – низшее. Связующим звеном выступает воля. Для гармонизации бытия, на преодоление его разорванности необходимо взаимодействие всех душевных сил. Иногда учение Никифора о душе называют средневековым материализмом. Но правильнее считать его философию дуализмом. Его сознание разорвано на две сферы – божественную и тварную, небесную и земную, но между ними нет пропасти, они органично сообщаются между собой и дополняют друг друга.

Климент Смолятич, также как Илларион Киевский, был избран митрополитом без согласования с Византией. До избрания (1147) был монахом-схимником Зарубского монастыря и снискал себе славу как философ и мудрец. Судя по прозвищу – Смолятич, – был уроженцем смоленской земли. Климент был автором многих «слов» и «поучений», хотя сохранилось только два. Первое – «Послание, написанное Климентом, митрополитом русским, Фоме пресвитеру», в котором, по словам современного ему комментатора, некого «Афанасия мниха», Климент, от Омира (Гомера) и от Аристотеля и от Платона пишет. Климент Смолятич считал допустимым обращение к философии в рамках христианского мудрствования. Второе произведение Климента – «Поучение в субботу сыропусную», в котором прославляются подвижники, оставившие мир и пребывающие в трудах монастырских, ради своего и мирских людей спасения, не содержит типичную для монастырской литературы апологию аскезы и умерщвления плоти. Пожалуй, его следует рассматривать как философско-антропологические зарисовки, в которых формулируются легкие и доступные всем нормы праведной жизни. Все его философствования – аллегорические толкования библейских образов. В этом, безусловно, сказывается влияние греческой патристики. Особо выделялся образ Премудрости. «Премудрость – есть божество». Божественная премудрость прибывает в человечестве, что по существу означает антропологизацию богопознания.

Кирилл Туровский (ок. 1130 – ок. 1182) – выдающийся мыслитель – критик. Его сравнивали с Иоанном Златоустом, называли «учителем нашим», «Златоустом, воссиявшим паче всех на Руси». Встав на путь служения Богу, Кирилл, кроме обычной богословской подготовки, прошел специальное обучение красноречию. По достижении зрелого возраста он постригся в монахи Борисоглебского монастыря и придерживался наиболее суровых форм монашества – столпничества и затворничества. В сочинениях Кирилла Туровского, таких как «Притча о человечестей души и телеси», «Повесть о белоризце и мнишестве», «Слове о премудрости» в большей степени проявляются его антропологические воззрения. «Тело без души мертво есть и не наречется человек, но есть труп», – писал Кирилл. И при этом следует отметить, что, раскрывая сущность человека в литературной форме, он поднимает и освещает проблемы познания. Чувственное познание, чувственность, по его мнению, приводит к печали ума. Орудие раскрытия истины, возвышающее человека, ведущее к познанию Бога, души и мира есть разум. Кириллу свойственно стремление согласовать веру и разум. Человек, по мнению Кирилла, должен уравновесить собственный разум богооткровенной истиной церкви, верой. Разум, дополненный верой, есть «стройный разум». Это понятие занимает центральное место в его этико-религиозных построениях. Познавай веруя. Такова теологическая формула Кирилла.

Справедливости ради

следует сказать, что первые русские философы все же продолжают традицию, воспринятую ими от западных авторов, и их творчество развивается в русле аллегорического рационализма – направления западноевропейской схоластики. Русская же религиозная философия XIX–XX вв., вызывающая интерес во всем мире, напротив, глубоко иррациональна. Каким же образом происходит смена ориентиров в гносеологических установках русской мысли?

3. Русская философия и русское православие. Анализ философского наследия мыслителей русского средневековья лишь подтверждает вывод, сделанный в XIX в. И.В. Киреевским – характер господствующей философии зависит от характера господствующей веры. Не только зависимость, а взаимопроникновение друг в друга, подчеркивает в XX в. Мартин Бубер, признававший, что «трудно провести радикальное разграничение между областью философии и областью религии». В таком ракурсе закономерен взгляд на русскую философию сквозь призму национального духа – метафизического основания бытия народа, его мировоззрения, национального самосознания, впитавшего в себя всю глубину сверхэмпирической данности, определяющей единство нации и постигаемый вне-ratio (иррационально). В данном случае понятие «основание» берется в общефилософском смысле, означающем необходимое условие бытия чего-либо. Поэтому национальный дух, имеющий религиозное выражение в русском православии, с полной уверенностью можно отнести к факторам, качественно определяющим развитие национальной философии, считая таковой русскую религиозную философию. В связи с этим необходимо рассмотреть особенности русского православия, коль скоро мы установили его связь с отечественной философской мыслью.

Г.В. Флоровский, автор знаменитой книги «Пути русского богословия», анализируя начальные этапы становления философско-богословской мысли, обратил внимание на то, что крещение Руси означало разрыв национальной традиции. Вместе с тем, религиозный философ отметил неоспоримый факт формирования двух культур: дневной и ночной (названия условны). Флоровский напрямую признает, что «носителем «дневной» культуры было меньшинство…. Заимствованная византико-христианская культура не стала «общенародной» сразу, а долгое время была достоянием и стяжанием книжного, или культурного меньшинства. Это было неизбежной и естественной стадией процесса… В подпочвенных слоях развивается «вторая культура», слагается новый и своеобразный синкретизм, в котором местные языческие «переживания сплавляются с бродячими мотивами древней мифологии и христианского воображения». Книжному или культурному меньшинству противостоит «темное» большинство – народ, еще не принявший новых мирвоззренческих установок христианства и не утративший религиозно-мифологического мировоззрения славян, иррационального по своей сути.

Соотношение христианского и дохристианского, в пределах разных идеологических направлений, колебалось от синтеза до противостояния. Примером конфликта-противоречия в средневековом русском православии могут быть названы ереси, вызванные двоеверной духовностью. Наиболее остро конфликт, в условиях двоеверия, проявился в стригольничестве – еретическом движении XIV–XV вв. Стригольники вводят в культовый комплекс христианства поклонение человека языческой сакральной паре, олицетворявшейся Матерью-Землей и каким-то неизвестным по имени мужским небесным Божеством, что недвусмысленно свидетельствует о пантеистической вере в равнобожественность Земли и Неба и о возрождении древних языческих верований. Ранние двоеверные ереси можно рассматривать как нарушение временного «христианско-языческого компромисса» или компромисса между противоположными мировоззренческими системами, рациональным и иррациональным.

Постепенно, в борьбе противоположностей двоеверия, в народно-религиозном мировоззрении рождается устойчивое единство двоеверческих противоположностей, что выливается в оформившийся мировоззренческий синкретизм – слияние народной религии и церковного христианства при определяющей роли первой. Но в чем предпосылки такого синкретизма? А.Ф. Замалеев, опираясь на многолетние исследования, считает, что христианство пришло на Русь уже в языческой форме. В Византии оно самым тесным образом срослось с платонизмом, который фактически явился рационально-философским завершением античного политеизма.

В XVII в. в русском христианстве наблюдаются две тенденции, достаточно противоречивые. В первую очередь, сохранение в незыблемости идеалов уже сложившегося русского православия. Вторая тенденция заключалась в подведении русского православия к общему знаменателю христианства (европейского, рационального, отчасти и католического) под воздействием социально-экономических и социально-политических процессов на Руси. Объективно-неизбежным становится проведение церковной реформы патриарха Никона, вошедшего в противоречие с представителями «языческого», народного православия. По мнению А.С. Хомякова, именно язычество трансформировало древнерусское христианство в «раскол», старообрядчество. А с точки зрения Г.В. Флоровского, – не язычество, а «болезненная склонность» Никона «все переделывать и переоблачать по-гречески», при том, что «подражание современным грекам нисколько не возвращало к потерянной традиции христианства».

К XVIII–XIX вв. на Руси окончательно сформировалось то самое православие, которое выражало мировоззренческий синкретизм, так и не искорененный иерархами церкви и богословами. В большинстве своем народу не было никакого дела до богословских дискуссий о чистоте веры. Под влиянием укоренившихся в нем языческих элементов и само христианство становится более «мирским» и даже «обрядовым». И именно эта религиозная база становится идеологической платформой для оформления феномена русской религиозной философии, вобравшей в себя иррационально-мистические традиции как западной, так и восточнославянской, мифологически окрашенной картины мира.