Философская сказка (сборник)

Турнье Мишель

– Люсьенна, - едва слышно пробормотал аббат, не оборачиваясь.

– Вот-вот, Люсьенна. Стало быть, вы поняли, о чем я. Такое впечатление, будто вы один не видите, что ее живот уже не помещается даже в платья ее матери и что через считанные недели это ваше Чадо Марии...

Аббат резко отвернулся от окна и шагнул к ней.

– Я вас умоляю! Вы говорите о позоре. Но позор зачастую есть не что иное, как отсутствие любви в глазах, которыми мы смотрим на ближнего. Да, малышка Люсьенна летом станет матерью, и я знаю мужчину, который повинен в этом. Так вот, я решил ничего не

замечать. Потому что заметь я - мне пришлось бы выгнать ее, возможно, даже обратиться в жандармерию, в результате пострадал бы не один человек, и она же в первую очередь.

– Простите меня, - проговорила баронесса примирительно, не признавая, однако, себя побежденной.
– Боюсь, что в моих глазах всегда было недостаточно любви.

– Так закрывайте глаза!
– отрезал аббат с неожиданной для него категоричностью.

Появление Селестины с подносом прервало их беседу. С грехом пополам она расставила на столике чайник, чашки, сахарницу, молочник, кувшин с горячей водой и поспешила удалиться, чувствуя, как раздражает хозяйку ее неловкость.

– Ну что с ней поделаешь!
– проговорила баронесса, пожав плечами. Тридцать лет беспорочной службы на одном месте. Но время пришло, пора ей и на покой.

– Как она думает жить дальше?
– спросил аббат.
– Хотите, я попрошу мать-настоятельницу приюта Святой Екатерины принять ее?

– Может быть, позже. Она уедет к своей дочери. Денежное содержание мы будем ей высылать. Посмотрим, сможет ли она остаться там. Это было бы лучше всего. Но если она не уживется с детьми, тогда мы с вами вернемся к этому разговору. Сейчас меня куда больше беспокоит, кто заступит на ее место.

– У вас есть кто-нибудь на примете?

– Абсолютно никого. Я брала на пробу одну из епархиальной конторы по найму. Эти девицы ничего не умеют, а запросы у них у всех просто безумные. Без-ум-ны-е. И потом, - добавила она, понизив голос, - мне приходится думать о муже.

Аббат, удивленный и несколько встревоженный, склонился к ней.

– О бароне?
– переспросил он, понизив голос до шепота.

– Увы, да. Я должна считаться с его слабостями.

Глаза аббата стали совсем круглыми.

– Чтобы выбрать горничную, вам приходится считаться со слабостями барона? Но... о каких слабостях вы говорите?

Нагнувшись поближе, баронесса выдохнула:

– О его слабости к горничным...

Шокированный, но еще пуще изумленный, аббат выпрямился во весь свой небольшой рост.

– Надеюсь, что я вас не понял!
– воскликнул он в полный голос.

– Его слабостям нельзя потворствовать!
– возмущенно отчеканила баронесса.
– Совершенно исключено, чтобы я впустила сюда молодую, красивую девушку. Такое случилось только однажды... дай Бог памяти... четырнадцать лет тому назад. Это был сущий ад! Дом превратился в форменный лупанарий.

– О, черт!
– охнул аббат с облегчением.

– Я дала объявление в "Ревей-де-л'Орн". Думаю, на той неделе появятся первые кандидатки. А вот и мой муж.

И действительно, в гостиную буквально ворвался барон. Он был в бриджах для верховой езды и поигрывал хлыстом.

– Здравствуйте, аббат, добрый

день, дорогая!
– весело воскликнул он. Могу сообщить вам две потрясающие новости. Во-первых, моя кобылка взяла бретонскую насыпь как миленькая. Вот шельма! Целую неделю упрямилась. С завтрашнего дня будем с ней учиться брать параллельные брусья.

– Кончится тем, что вы сломаете себе шею, - предрекла баронесса.
– Мне придется возить вас в коляске - этого вы добиваетесь?

– А что же за вторая новость?
– поинтересовался аббат, как из соображений вежливости, так и из любопытства.

Барон о ней уже забыл.

– Вторая новость! Ах, да! Весна у порога. В воздухе чувствуется что-то такое. Вы не находите?

– Да-да, что-то пьянящее, - подхватил аббат.
– Я как раз обратил внимание баронессы на первые крокусы: смотрите, они уже желтеют на лужайке.

Барон, взяв чашку чаю, устроился в кресле.

– Если б в каждом крокусе было по бубенчику,

Ну и звон стоял бы день и ночь, - пропел он.

Потом лукаво поглядел на жену

– А вот когда я вошел. Я слышал, как вы произнесли слово "кандидатки". Будет очень нескромно с моей стороны спросить, кандидатки на что?

Баронесса попыталась отпереться, но его было не провести.

– Говорила о кандидатках? Я?

– Да-да-да, скажите-ка, это случайно не о новой горничной вместо Селестины?

– Ах, да, - признала баронесса, - я говорила, как трудно найти девушку, обладающую всеми качествами, которые... которых...

– Ну а я, - перебил ее барон, - скажу вам, какими двумя качествами она должна обладать в первую очередь. Она должна быть молодой и красивой!

* * *

Для разных мелких работ, связанных с его подобающими мужчине благородного происхождения занятиями, барон оборудовал в пристройке, в которую вела дверь прямо из его кабинета, мастерскую, где был верстак, инструменты и целая техническая библиотека. Там он хранил, чистил и холил свои охотничьи ружья, рапиры и шпаги, уздечки, седла и прочую амуницию для верховой езды. В то утро он обтачивал патроны, как вдруг услышал, что жена вошла в его кабинет и села у стола. Барон, облачаясь в свою "форму № 0" так он сам называл наряд, состоявший из пилотки военного образца, старой холщовой куртки и вельветовых брюк, - считал себя вне домашнего и семейного круга и потому болезненно реагировал на вторжение баронессы в его обитель, охранявшуюся от лиц женского пола почти так же строго, как офицерский клуб. Однако он сделал над собой усилие и постарался сохранить хорошее расположение духа, когда голос жены донесся до него через дверь, которую он оставил открытой.

– Гийом, я составляю список гостей на наш апрельский обед. Вы не могли бы посмотреть его вместе со мной?

– Я занят, дорогая, делаю патроны. Но говорите, я слушаю.

Голос баронессы начал одно за другим называть имена.

– Дешаны, Конон д'Аркуры, Дорбе, Эрмелены, Сен-Савены, де Казер дю Фло, Невилли... Их мы, разумеется, приглашаем, как всегда.

– Да-да, само собой. А вот пыжей-то мне не хватит. Ах ты, черт побери, надо же быть таким идиотом, мог ведь купить вчера у Эрнеста!