Философские аспекты суфизма
Шрифт:
Его, мы созерцаем себя, но вместе с тем, когда Он созерцает
нас, Он созерцает Себя» г‘2.
В духовной культуре средневекового мусульманства религиозная философия суфизма противостояла одновременно и исламской теологии, и философскому мировосприятию арабских
перипатетиков. В области онтологии это противостояние выражалось соответственно в оппозиции монистического пантеизма
суфиев теизму, с одной стороны, и натуралистическому пантеизму — с другой.
Теизм, предполагающий трансцендентность бога,
несубстанциальное — мир, «ли бог — субстанция высшего порядка, а мир—субстанция «тварная» и потому более низкая), либо в плюрализме каламовской атомистики.
До недавнего времени в мировом исламоведении общепринятой была точка зрения, что именно созданная мутакаллимами
атомистика являлась онтологической основой мусульманского
схоластического богословия 63. В последние годы попытку опровергнуть указанную точку зрения предпринял ряд арабских ученых— X. Мурувве, Т. Тизини, Т. К. Ибрагим64 и др. При всех
различиях в интерпретации калама 65 в целом атомистический
принцип его онтологической системы не подвергается сомнению66. Вопрос, однако, заключается в том, был ли этот атомизм
теистически ориентированным (как принято считать по сложившейся в истории философии традиции), или же он имел пантеистическую окраску (как доказывает, например, Т. К-Ибрагим).
Пантеистическая оценка атомистики мутакаллимов возможна, если согласиться с выдвинутым Т. К-Ибрагимом тезисом, что в «философском пантеизме бог не только имманентен миру, но и обязательно трансцендентен ему»67. Однако именно этот
тезис вызывает возражения. Во-первых, несравненно более доказательным представляется общепринятое суждение: отличие
пантеизма от теизма состоит как раз в том, что последний признает трансцендентность бога 68. И коль скоро такое признание
сосуществует с пантеистическими воззрениями, это лишь свидетельствует об ограниченности и непоследовательности подобного рода воззрений 69.
Во-вторых, одновременно имманентность и трансцендентность бога признавали, как упоминалось выше, и суфии. Но у
приверженцев концепции вахдат ал-вуджуд это положение распространилось преимущественно на сферу познания, в вопросах
ж
е онтологии их позиция была в достаточной мере последова-
23
тельной, и они отстаивали пантеистический тезис об имманентности бога природе.
В атомистике же ашаритов идея трансцендентности бога по
отношению к природе, даже если она и уживалась с мыслью о
его имманентности, была главной, доминирующей характеристикой системы. Согласно мутакаллимам, «вся вселенная, т. е.
каждое тело, которое в ней существует, составлено из очень
мелких частиц, которые… не могут быть дальше разделены». В
отличие от античных атомистов
Предметы пе обладают постоянными свойствами, последние
всякий раз создаются богом: «Когда бог творит простую субстанцию, то он в ней творит и ту акциденцию, какая ему угодна»71. Когда человек пишет, не он движет пером: движение
возникает в пере и в руке благодаря свойствам, сотворенным богом. Общий вывод мутакаллимов: «Не существует
такого тела, которое производило бы какое-либо действие»72.
Теистический характер приведенных выше положений несомненен 73.
Любопытно, что это отмечали представители арабского перипатетизма. Ибн Рушд, ссылаясь на высказывания Абу Насра
Фараби и полностью их разделяя, писал: «Общепринятое мнение мутакаллимов» состояло в признании того, что «возможность наличествует в одном только действователе», в абсолютном демиурге, творческий акт которого не нуждается в предшествующей ему материи74. Таким образом, суфизм (вахдаг
ал-вуджуд), с его достаточно убедительным пантеистическим
монизмом, находился в конфронтации не только с откровенным
теизмом исламских традиционалистов (ханбалиты, захириты, салафиты и др.), но и с каламовским теизмом. Примечателен в
этом смысле пример ал-Газали, который, несмотря на то что в
его учении идеи ашаризма сочетались с суфийскими, осуждал
мистический пантеизм, причисляя его приверженцев (имеется в
виду Мансур ал-Халладж) к разряду «крайних фанатиков, расширяющих границы соответствия до единения» 75.
При всех отклонениях онтологических воззрений суфиев
(особенно сторонников вахдат ал-вуджуд) от ортодоксальной
исламской доктрины, они не выходили за рамки религиозного
мировоззрения. Заложенные в пантеизме философские потенции
не были и не могли быть реализованы в полной мере, потому
что пантеизм суфиев был мистическим. Самое большее, что он
мог дать, это попытка философского истолкования исламского
монотеизма. Но уже то, что суфиями была предпринята эта попытка, свидетельствует о том, что они сделали шаг в сторону
философии, а следовательно, освобождения от религиозного
догматизма. Не случайно именно суфиев выдающийся представитель арабского перипатетизма Ибн Сина назвал «братьями
по истине» 7б.
24
Взаимоотношение суфизма и перипатетизма в мусульманских странах весьма сложно и противоречиво. Оно заслуживает
специального изучения, в целом более адекватной оценки роли
первого в эволюции философской мысли в этих странах. Известно, что на развитие философии на Ближнем и Среднем Востоке огромное влияние оказала древнегреческая философия, и