Философские аспекты суфизма
Шрифт:
Для ал-Фараби, Ибн Сины, Ибн Рушда и других арабских мыслителей средневековья это было средством спасения философии от засилья религии. Ибн Рушд, например, различал три типа людей в зависимости от их способностей к «разумению»: ри-
ториков, образующих большинство и относящихся к разряду
тех, «кто вовсе не способен к толкованию [священных текстов]; диалектиков, способных к диалектическому толкованию „по
природе и по навыку”», и, наконец, аподейктиков» 55. «Знание, постигнутое последними,— писал Аверроэс,—
правильные толкования нельзя излагать в книгах, предназначенных для публики» 56.
Суфии настаивают на существовании эзотерического и экзотерического знания не только потому, что это позволяет им
сохранить свое личностное понимание вероучения, свободное от
религиозного догматизма, и оградить себя от посредничества
богословов, но и потому, что это доказывает невозможность
вербального выражения их мистического опыта. Когда суфий
утверждает, что осознание бессилия познать Истину есть само
по себе знание, он имеет в виду не скромность познавательных
38
способностей человека, а невозможность выражения познанной
Истины 57. Тем самым он полностью солидаризируется с общепринятым в мистицизме принципом «молчание — знак высшей
мудрости»: «знающий не говорит, говорящий не знает» 58: Ты можешь скакать, сидя в седле, верхом на лошади
до морского берега,
Но затем ты должен пересесть на
деревянную лошадь (лодку.— М. С).
Деревянная лошадь бесполезна на суше,
Она — средство передвижения путешествующих морем.
Молчание — деревянная лошадь,
Молчание — руководство и поддержка людям в море.
Это молчание, вызывающее у тебя раздражение, Есть крики любви, внятные суфию.
Ты говоришь: «Как странно суфий молчит!»
Он отвечает: «Как странно, что у тебя нет ушей!»
Хотя я кричу, ты не слышишь меня,
Уши, какой бы хороший слух ни был,
глухи к моим крикам 59.
Единственно реальный способ передачи истинного знания
(хотя и он не совсем эффективен) — язык символов и знаков, стимулирующих воображение. Поэтому так богато представлены в суфийской литературе притчи, символы, иносказания, метафоры и т. н. Наиболее распространенными являются парные
метафоры мотылек — свеча, соловей — роза, символизирующие
соответственно Влюбленного и Возлюбленную, т. е. ищущего
Истину суфия и бога-Истину. Мотылек и соловей непременно
страдают и достигают единения с Возлюбленной, лишь «сгорая
в огне любви» или погибая от смертоносных уколов шипов розы. Соотношение человеческого «я» с космическим «я» передается образами капли и океана. Акт познания Истины сравнивается с опьянением, где суфий опьяненный, Истина — вино, пророк или духовный наставник — виночерпий. Чтобы постигнуть Истину, т. е. «не видеть в сущем ничего, кроме Аллаха>
божественные символы, знаки. Обыкновенный человек, которым, согласно Руми, руководит чувственный разум, должен
этому учиться, прибегая к помощи духовных наставников, «мудрецов».
Мудрый человек — тот, кто обладает собственным
факелом;
Он — руководитель и вожак каравана61.
Есть три типа «сотворенных сущностей», рассуждает поэт-
суфий: ангелы, свободные от каких-либо земных страстей, «служение Богу и постоянное упоминание Его имени составляет их
природу»62; животные, лишенные интеллекта 63, который мог бы
освобождать их от страстей; люди, которым одновременно присущи разум и земные страсти. Человек, таким образом, предстает полуангелом-полуживотным. Он непрерывно борется со
своими страстями и если одолевает их, то оказывается выше
39
ангелов, если же верх одерживают страсти,— хуже животного44.
Люди, «следующие своему интеллекту», становятся пророками и святыми, они сродни универсальному разуму, или Логосу.
Простым смертным надлежит подчиняться им, как подчиняется
солдат воле командираб5, как идет «слепой за поводырем».
Выбери наставника в дорогу (вступая на мистический
путь.— М. С),
ибо без него это путешествие
Полно опасностей, ужасов и страхов.
Без вожатого ты сбиваешься даже со знакомого пути, которым шел много раз, а потому не странствуй один.
По дороге, о которой у тебя вообще нет представления, Не ходи в одиночку, не пренебрегай наставником66.
Кто же этот «наставник»? Им выступает «знающий» (ариф), тот, «кто принимает Божественную точку зрения в своем знании
самого себя, чей объект знания тот же, что и объект Божественного знания»67. Б сущности, «знающий» сродни гностику, обладающему видением «в истине» (в отличие от видения «в
мире»), которое дается в переживании единства с постигаемым.
В гностических текстах из Наг-Хам.мади говорится: «Невозможно, чтобы некто в.идел что-либо из вечного, если он не станет
подобным этому. В истине не так, как с человеком, который в
мире: этот видит солнце, хотя он не солнце, и он видит небо, землю и другие предметы, не будучи всем этим. Но ты увидел
нечто в том месте — ты стал им. Ты увидел Дух — ты стал Духом. Ты увидел Христа — ты стал Христом. Ты увидел [Отца —ты] ста.нешь Отцом. Поэтому [в этом месте] ты видишь каждую
вещь и [ты не видишь] себя одного. Видишь же ты себя в том
[месте]. Ибо [ты станешь] тем, что ты видишь»68.
Достоверная Истина, следовательно, постигается как ари-
фом, так и гностиком, их способностью уничтожить границы
между субъектом и объектом, способностью не столько узнать з