Финляндия на пути к войне
Шрифт:
Разработанный весной 1941 г. план операции «Зильберфукс»
Ситуация первой половины июня. Для развертывания находившихся в Финмаркене немецких сил поначалу рассчитывали использовать строившиеся дороги в Килписъярви и Каарасъиоки и железнодорожную сеть Швеции для переброски немецких частей из Южной Норвегии. В связи с медленным дорожным строительством и нейтралитетом Швеции, немецкие войска в Финмаркене были в мае сосредоточены в непосредственной близости от Полярного шоссе, проходившего по территории Финляндии, а немецкие части в Южной Норвегии было решено перебросить морем из Осло в финские
Вопрос о верховном командовании, кажется, находился в той стадии, когда Маннергейм, наподобие Антонеску, мог получить эти полномочия на своей территории только при условии, если бы сам согласился признать над собой руководство со стороны верховных штабов Германии. Но этого не произошло, маршал остался независимым финским командующим наравне с немецкими военачальниками, им не подчиняясь. Планировалось, что представитель Германии в финской ставке будет обладать большими правами, чем он реально их получил: германские военно-морские и военно-воздушные силы также обзавелись своими представителями в Финляндии.
Планировавшиеся сроки переговоров в Финляндии уже 22 апреля были перенесены с 15 на 25 мая 1941 г. Это свидетельствует о том, что вышеприведенный документ был подготовлен задолго до мая месяца.
В середине мая 1941 г., в условиях поступавшей крайне противоречивой информации, руководители Финляндии стояли перед выбором дальнейшего пути развития. Распространяемые немцами слухи о германо-советских переговорах по поводу «аренды Украины» были направлены на прикрытие военных приготовлений операции Барбаросса и вполне себя оправдали. Этим слухам верили и в Финляндии, поскольку они циркулировали во многих посольствах и поступали от надежных информаторов Кивимяки. Веру в начало переговоров и в возможность мирного решения проблемы подкрепил также визит к Рюти д-ра Людвига Вайсзауэра (8 мая 1941 г), который полагал, что война против Советского Союза не начнется ранее весны 1942 г.
Но с другой стороны, опосредованные предложения о корректировке финских границ и о начале официальных военных переговоров с Германией поступили Финляндии через две недели после визита Вайсзауэра. И хотя при обсуждении вопроса о границах всячески подчеркивалась возможность его мирного решения, а в ходе военных переговоров сначала акцентировалась мысль о необходимости совместной обороны, а не наступления, в обоих случаях имелись альтернативные варианты развития, о существовании которых руководители Финляндии, конечно же, имели представление.
Совершенно секретный запрос о границах поступил на имя Кивимяки от германских партийных кругов 17 мая 1941 г. Он сразу же отправил Рюти личное послание, в котором просил президента представить к концу мая месяца соображения о границах Финляндии и подобрать относящийся к данному вопросу исторический, этнографический и военный материал. Не следовало избегать старых публикаций Академического Карельского общества, а также представленных в Лигу Наций сведений. Составителями под личным руководством президента могли быть либо профессор Вяйнё Войонмаа, либо профессор Ялмари Яккола — в зависимости от того, кого из них Рюти считал большим сторонником Великой Финляндии. Дело надо было держать в тайне от работников администрации, поскольку и в Германии они в него не посвящались. Немцы ожидали сведений о том, какие территории вблизи Ленинграда, в Ингерманландии и в Карелии Финляндия потребовала себе в том случае, если бы
Президент Рюти отнесся к запросу со всей серьезностью. Для составления справки о границах он выбрал своего старого университетского товарища профессора Ялмари Яккола. Чтобы ускорить дело ему придали помощников по сбору необходимых материалов: ими стали руководители Академического Карельского общества д-р Рейно Кастрен, д-р Вилхо Хеланен, лингвист Эйно Лескинен и магистр Кейо Лойму из Архива родственных народов. Большая работа, конечным результатом которой стало издание летом 1941 г. исследования Я. Яаккола «Финляндский восточный вопрос», впоследствии переведенное на многие языки, потребовала времени и в виде первой рукописной версии (40 страниц) была вручена Кивимяки только около 13 июня 1941 г.
Военные же на вопрос о том, какие границы нужны Финляндии, ответили быстрее университетского мужа. Запрошенное от главного штаба заключение было написано главным квартирмейстером генерал-майором А. Ф. Айро и 30 мая, во время важного совещания в узком правительственном кругу, уже находилось у Маннергейма. Предложения Айро содержали пять альтернативных вариантов, которые зависели оттого, каковым представлялся Советский Союз после заключения мира.
1. Если бы Советский Союз по-прежнему оставался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка). Этот вариант был близок к «вопросу о Реболах и Поросозере», который обсуждался на Тартуских мирных переговорах (1920 г.) и который остался с точки зрения Финляндии нерешенным. Маннергейм в 1946 г. сравнил этот варианте границей правительства Куусинена (1939 г.). Мурманская железная дорога на всем ее протяжении оставалась в неприкосновенности и за пределами этой границы.
2. Во втором варианте исходили из того, что победившая Германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала «Нева — Ладога — Онежское озеро — Белое море» полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы выше указанную территорию.
3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала Сталина.
4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т. е. на чисто русской территории.
5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода «лесной провинцией» под непосредственным управлением Германии.
Вопрос сводится к тому: было ли все это проявлением старой идеологии Великой Финляндии? Вряд ли — в чистом виде, отвечает финский исследователь Охто Маннинен, изучавший данную проблему. Эта идея, начавшая угасать в конце 1930-х гг., была реанимирована по инициативе государства, поскольку в ней неожиданно возникла потребность!
Наряду с начавшимся секретным рассмотрением вопроса о границах, по инициативе руководства Финляндии, за месяц до того, как она «оказалась» в состоянии войны, начались уже некоторое время ожидавшиеся у нас официальные военные переговоры между Германией и Финляндией. ОКВ просил о них министра иностранных дел Риббентропа, который отрядил для этого дела Шнурре. Они встретились в Берхтенсгадене с Гитлером, чтобы послание исходило от максимально высокой инстанции. Шнурре часто использовался для проведения торговых переговоров — его самым крупным достижением было заключение большого советско-германского соглашения в январе 1941 г. Поездка Шнурре не вызвала бы подозрений, поскольку всегда можно было сказать, что он отправился готовить продление торгового договора с Финляндией. Он прибыл в Хельсинки 20 мая 1941 г., и в тот же день его принял президент Рюти. В своем дневнике он подробно описывает эти события: