Финская война. Бастионы Лапландии
Шрифт:
— Что с того, что они ещё пуще будут нас бояться?
— Бояться?! Вы, очевидно, плохо знаете русских, капитан! Поверьте, мне совершенно наплевать на страдания раненых красноармейцев и медсестёр, погибших от рук наших бойцов. Это война. Но такие выходки ставят крест на судьбе тех финских солдат, которым Богом уготовано попасть в плен в этой войне: у озверевших русских просто не будет повода оставлять их в живых. А ведь война когда-нибудь закончится и состоится размен пленными. Только благодаря таким командирам, как ваш Матти Лайнен, многие из них до этого не доживут. Ступайте! И усильте караулы, особенно тыловых подразделений. Будем ждать гостей…
—
— Победить, нет. Наша задача в ней не проиграть, дорогой Аксель!
— А как же помощь Англии и Франции? Я слышал, британцы готовят к отправке чуть не стотысячный экспедиционный корпус и ещё пятьдесят тысяч французы!
— Будем реалистами, капитан. Думаю, всё ограничится уже начатыми поставками вооружений: самолётов, артиллерийских орудий, зенитных пулемётов, винтовок, снарядов и патронов, а ко всему этому вместо солдат пришлют военную форму и амуницию. Англичане привыкли жар загребать чужими ладошками и потом, не забывайте, что Британия и Франция уже четвёртый месяц находятся в состоянии войны с Германией, которая, кстати, спит и видит, как взять под контроль норвежские порты, через которые к ним поступает шведская руда. И сунься туда британский экспедиционный корпус, у немцев сразу же появится повод ввести войска в нейтральные Норвегию и Швецию. Так что не стоит принимать на веру громкие заявления Чемберлена и Деладьё!
— А как же наши братья шведы, норвежцы, датчане, венгры, наконец? Уже прибывают сотни добровольцев…
— Даже если их прибудут тысячи, вряд ли в итоге наберётся хотя бы одна полнокровная дивизия. А посмотрите, как русские швыряются дивизиями на Карельском перешейке и под Суомуссалми. И потом, чтобы обуреваемые жаждой военной романтики толпы скандинавских юношей стали полноценными воинскими соединениями, потребуется время, и не малое, на их формирование и обучение. А к тому времени большевистская военная машина может набрать такие обороты, что всем нам мало не покажется… Ну же, ступайте!
Глава 5
Двигаясь в направлении посёлка Савукоски, 153-й разведбат упёрся в засеку. Местные лесорубы устроили мощный завал из брёвен протяжённостью более чем в сотню метров, густо опутанный колючей проволокой и, несомненно, заминированный. Слева, вдоль дороги, тянулась гряда невысоких, но довольно крутых сопок. А между дорогой и сопками несла свои стылые воды широкая (местами до ста метров) и не полностью замёрзшая река Саллайоки. По правую сторону лежала хорошо просматриваемая болотистая низина, увенчанная одинокой крутенной горкой, метров триста высотой.
Пока дожидались сапёров, командир батальона разведки направил мой отряд в обход, с левого фланга. Отведя роту от завала назад примерно на километр, я отправил несколько бойцов разведать переправу. Найдя удачное место, мы вышли прямо к седловине горной гряды, перейдя через которую сразу оказались на заснеженной глади замёрзшего озера. Пройдя по нему с пару километров, наш отряд выскочил к какому-то хутору в аккурат на траверсе той самой высоченной горки и далеко позади устроенных на дороге завалов.
В это время с горной гряды, которую мы только что обошли, по подошедшим сапёрам, начавшим разбор завалов, стали лупить финские стрелки численностью не менее роты. А с обратного ската высоченной горки ударили миномёты. К этому времени уже кое-как рассвело, что делало красноармейцев на дороге ещё более уязвимыми.
Тем временем я направил один взвод зайти в тыл финнам, засевшим на горной гряде, сам же со вторым взводом, усиленным четырьмя ручными пулемётами, ударил им во фланг. Поначалу они пытались отбиваться, но, услышав стрельбу и разрывы гранат у себя в тылу, в панике заметались, бросая позиции и тяжёлое вооружение. Сопротивление было сломлено. Многие попали в плен. Несколько человек было убито. Заняв высоту я тут же послал группу бойцов с донесением к командиру разведбатальона, в котором, помимо прочего, указал координаты замеченной нами миномётной батареи. Развернувшиеся к тому времени орудия артдивизиона, получив координаты, накрыли финскую батарею несколькими залпами.
Бой закончился.
Расставив дозоры и разместив отряд в двух вырытых финнами землянках, я стал дожидаться вестовых от комбата, которые вскоре и прибыли. Нам дали несколько часов на отдых, а к ночи нужно будет выступать в качестве боевого охранения на дальних подступах. Помимо распоряжений из штаба бойцы привезли почту.
Почта для солдата — такое же сладкое слово, как и кухня. Если горячая пища помогает не замёрзнуть в зимних походах, то письмо из дома способно согреть душу бойца в самую лютую стужу. Кроме того, свежие газеты, утоляя информационный голод, давали ощущение сопричастности к происходящим в стране событиям, и, находясь на самом острие этих событий, мы в полной мере ощущали неотвратимую мощь пролетарского клинка, вгоняемого в рыхлое тело мировой буржуазии.
Было у газет и другое, сугубо практическое применение, спасшее многих красноармейцев от обморожений и переохлаждений. Газетная бумага идеально впитывает влагу и ещё прекрасно защищает от ветра и холода. Поэтому, после тщательного прочтения, бойцы обворачивали газетами ноги, запихивали их под гимнастёрки, закрывая грудь от ледяного ветра, и даже в штаны, спасая мужское хозяйство от обморожения.
Привезли ребята в этот раз и несколько посылок с тёплыми вещами и конфетами от жителей Ленинграда, добросердечие которых помогало поддерживать в солдатах боевой дух.
В уютной землянке, пока бойцы балагурили, обсуждая газетные статьи и вести из дома, я составлял очередное донесение в штаб батальона, не уставая каждый раз напоминать об острой нехватке автоматического оружия. (Надо отдать должное комбату и начштаба горно-стрелкового, которые с неизменным упорством поднимали этот вопрос в штабе дивизии и даже в корпусе.) Рядом лежали два ещё не прочитанных письма: одно из дома — от матушки Ирины Исааковны, второе из Ельца — от Вали Дроновой.
Когда я закончил писанину и уже намеревался насладиться прочтением писем, боец Рышков, разомлевший в тёплой землянке от горячей еды и полстакана спирта, вдруг неожиданно спросил:
— Товарищ ротный старшина, а расскажите, за что комкор Жуков разжаловал вас из старших лейтенантов в рядовые?
В землянке повисла напряжённая тишина.
— Думай, что мелешь! — произнёс один из бойцов.
— Да нет, ничего… Я уже поостыл после того случая. И потом судьба предложила мне равноценный обмен: я встретил Таню, — ответил я, отложив в сторону письма.
По землянке прокатился гул одобрения:
— За нашу Танечку и майорских шпал не жаль, не то что лейтенантских кубиков!