Фиофант и диофантовы уравнения
Шрифт:
У него должен был быть компьютер. Где он его держал? Я никогда не видела, чтобы он носил с собой ноутбук. И никаких следов док-станции или настольного компьютера.
Не сдаваясь, продолжила поиски. Верхний левый ящик заполнен канцелярскими принадлежностями, но в нижнем лежала небольшая стопка бумаг. Наконец-то что-то перспективное. На одном стикере написано имя члена клуба Olympus. Там также указан номер телефона и дата — первое декабря, первая ночь, когда Оран посетил ужин в клубе.
Я узнала это имя, но мало что о нем знала. Сфотографировала записку, чтобы изучить ее позже.
Две распечатанные статьи из интернета:
Очевидно, они были интересны Орану, но я не имела ни малейшего понятия, почему.
Остальная часть стопки представляла собой подробную проверку моей биографии. Она была пугающе тщательной в некоторых аспектах и удручающе неполной в других. Интернет помнил многое, но не все попадало в сеть.
Я вернула бумаги в ящик и завершила поиски, не найдя ничего интересного. Желая заглянуть в мусор, обнаружила, что под столом нет корзины. Странно. Еще раз осмотрела кабинет и почти пропустила небольшую металлическую урну на балконе.
Подошла к стеклянной двери, борясь с порывистым ветром, заглянула внутрь. На дне черной урны лежала небольшая кучка пепла и несколько обгоревших лоскутков ткани. Как дизайнер, я всегда обращала внимание на ткани, и поэтому с уверенностью узнала, что эти лоскутки были от рубашки, которую Оран носил накануне, когда мы ходили в клуб на ужин.
Он сжег свою рубашку, и, заметив темно-красное пятно на одном из обгоревших лоскутков, я поняла почему. Эта рубашка была уликой.
Я знала, что Оран связан с организованной преступностью, но увидев доказательства, осознала значение этих слов. Осязая реальность. Оран Байрн не боялся насилия.
Изменило ли это мое отношение к нему?
Не уверена, но это укрепило во мне необходимость защищать себя.
Я взяла небольшой окровавленный лоскут и вернулась внутрь. Взяв лист бумаги из принтера, аккуратно завернула в него кусочек ткани и отнесла в свою комнату, чтобы спрятать. Я не знала, что можно сделать с этой уликой, особенно когда не представляла, какое преступление было совершено, но это козырь, по крайней мере, и мне нужно использовать любую возможность, чтобы получить преимущество.
В ту ночь я легла спать в своей новой спальне с мерцающим чувством надежды, которое унесло меня в сны. Я смогу справиться. Я не только смогу пережить все, что преподносит мне жизнь, но и использовать обстоятельства в свою пользу. Заснула, чувствуя себя смелой и решительной, только чтобы проснуться спустя несколько часов с комом в горле и тенью мужчины, стоящего надо мной.
ГЛАВА 27
Даже если бы у меня не было дел, мне все равно пришлось бы уйти из квартиры, чтобы держаться подальше от Лины, пока не сказал или не сделал чего-то, о чем пожалею. Меня раздражало, как она сопротивлялась моему требованию держаться подальше от клуба и как отшатнулась от идеи временно переехать ко мне. Но ничто из этого не беспокоило так сильно, как та полная отчаяния реакция, которая охватила ее, когда она увидела свою одежду в моем шкафу. Это было больно.
Я не вернулся домой, пока не был уверен, что она уже спит. Мне нужно было время,
Последние двадцать четыре часа были посвящены Лине.
Я не уверен, в какой именно момент траектория изменилась. Моя конечная цель оставалась той же, но по пути я свернул на обочину.
Смена мотивации была сама по себе плохой, но последнее, что мне нужно — это расстраиваться из-за ее взгляда на ситуацию. Ее чувства должны быть неважны. Вместо этого я потратил часы, пытаясь себя успокоить. Управлять ветром было бы проще, чем обуздать свои эмоции. Последние шесть месяцев горя, гнева и предательства, которые загнал глубоко внутрь, теперь угрожали поглотить меня. И единственное, о чем не должен был заботиться, стало той самой искрой, которая могла столкнуть меня с края пропасти.
Лина.
Я хотел, чтобы она видела во мне больше, чем своего мучителя. Чтобы признала то напряжение, которое электризовало воздух, когда мы были вместе. Признала, как ее тело само тянулось ко мне. Я хотел, чтобы она хотела меня, и это злило больше всего. Я не хотел никого желать, тем более кого-то, кто по своей природе скрытен. Что, черт возьми, со мной не так?
Я налил себе виски в кабинете и сел в кресло, глядя на горизонт, усыпанный мерцающими огнями города. Когда понял, что оставил мусорное ведро на балконе, пошел забрать его, обнаружив, что дверь на балкон не заперта. Я редко бываю рассеянным, и меня даже обвиняли в чрезмерной скрупулезности в своих привычках, поэтому уверен, что запер дверь накануне вечером, как всегда. Мне было все равно, насколько высоко мы находимся, я запирал каждую чертову дверь и окно.
Оглянулся на свой кабинет и с уверенностью понял, что Лина рылась в моих вещах. Это не было неожиданностью. Я ожидал этого, но по какой-то причине надеялся, что она не станет этого делать, потому что какой в этом смысл? Что она надеялась найти?
Сел за стол и открыл ящики, внимательно изучая их содержимое. Не беспокоился, что она увидела что-то, чего не должна была. Я не оставил ничего компрометирующего в доступных местах. Мне хотелось знать, просто ли она любовалась видом с моего балкона или действительно рылась в моих вещах.
С помощью фонарика на телефоне искал следы пальцев на глянцевых ящиках консоли. Я не открывал их неделями. Уборщики приходили ко мне несколько раз с тех пор и тщательно вытирали все отпечатки с лакированных поверхностей.
Следы были на каждом чертовом ящике.
Меня охватило леденящее бешенство.
Если она хотела видеть во мне монстра, то я покажу ей, насколько могу быть диким. Запер дверь на балкон, выключил свет в кабинете и тихо направился в гостевую комнату.
Распахнул дверь, раздраженный тем, что она была закрыта. Она спала так крепко, что даже не шевельнулась. Я подошел к кровати, чтобы увидеть ее лицо, выглядывающее из-под одеяла. Она лежала на боку, подложив руки под щеку, словно только что сошла с небес. Это разозлило меня еще больше. Было несправедливо, что кто-то настолько раздражающий мог выглядеть так безобидно и соблазнительно.