Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Настороженным гулом встретила офицеров толпа «тросов на берегу. Впереди стояли два усатых боцмана.
Ваше высокоблагородие! Будь что будет, а еже-рм Кадьяна с «Крейсера» не уберете, ноги нашей на Ми лубе не будет!
11(шривычно Лазареву выслушивать ультиматумы. но он знал, что правда на стороне матросов.
Вот что, братцы, — матросы затихли, — что были. то прошло. Кадьян нынче болен и с корабля списы-
пнгТСЯ.
Команда одобрительно зашумела.
А теперь, — сказал Лазарев, нахмурясь, — все ни корабль.
В тот же день с глазу на глаз он дал ясно понять Кале и ну, что его служба на «Крейсере» далее невозмож-им, По его настоятельному совету Кадьян подал рапорт г просьбой списать его с фрегата по болезни...
В первых числах ноября из Петропавловска пришил шлюп «Ладога». Командир шлюпа доставил конфиденциальное сообщение Лазареву об отмене всех мер |ь> пресечению плавания американских судов вблизи берегов Русской Америки. Царское правительство отступило, сделало первый, едва заметный шаг назад, уступая напористым американским дипломатам...
«Ладога» привезла и другое неожиданное известие Дли Лазарева, всех офицеров фрегата, и особенно Hall п мова. По высочайшему повелению мичман Завалишин срочно направлялся Петербург для личной аудиенции к царю. Оказалось, еще в Лондоне, ни с кем не и I нсь, Дмитрий Завалишин написал и отослал лично «ммпо трактат, в котором изложил свои соображения по многим политическим проблемам.
Письмо произвело впечатление, и Александр I распорядился срочно вызвать автора для личной с ним беседы.
Корабли начали готовиться к переходу и через неделю отправились в Калифорнию. Неприветливо встретил моряков осенний океан. Ночью ветер достиг ураганной силы. Паруса трещали и лопались под его напором. Гигантские волны закрывали огни фальшфейера «Ладоги», которые скоро исчезли в кромешной тьме. Целую неделю не утихал шторм...
«Крейсер», сильно накренившись, нес полные паруса. На вахту вступил Завалишин. Внезапно с реи свалился за борт матрос. Без промедления спасать его на шлюпке отправился Нахимов. Матроса накрыло волной, а шлюпку отнесло далеко в бушующее море. Едва успели ее поднять, как набежавшая волна ударила ее о борт и разнесла в щепки. Матросы схватились за концы, и их вытянули на палубу. Огорченные, насквозь промокшие, понурившись, стояли они перед командиром. Нахимов виновато развел руками. Лазарев положил ему руку на плечо.
— Судьбы не миновать. — И повернулся к матросам: — А вы, братцы, молодцы, ради жизни товарища себя не жалели, токмо русачки способны на такое.
На Саи-Францисском рейде фрегат стал рядом с «Аполлоном» и торговыми судами русской компании.
Коренные жители Калифорнии — индейцы — тепло встретили моряков. Дружеские отношения в течение двенадцати лет с обитателями форта Росс убедили их в добропорядочности русских людей...
Истекал срок пребывания «Крейсера» в Русской Америке. Августовским утром на рейде прогремели залпы салюта — из Кронштадта на смену фрегата прибыл шлюп «Предприятие». Он доставил Лазареву предписание возвратиться в Россию.
После трехлетней разлуки, 5 августа 1825 года, Кронштадт по традиции радушно встречал мореплавателей. В шканечном журнале «Крейсера» появилась последняя запись — в плавании 1084 дня, из них под парусами 457.
Весь экипаж получил награды: офицеры — ордена, унтер-офицеры и матросы — уменьшение срока служен .i на три года и денежные премии. Экипаж поздравил Лазарева
Итак, М. Лазарев первый*5, единственный из русских мореплавателей, командуя кораблями, совершил три кругосветных плавания, причем два из них — самостоятельно.
Не успел Лазарев перезимовать, как 27 февраля IН26 года получил назначение — командиром 42 флотского экипажа и строящегося в Архангельске линейного корабля «Азов».
Приехав в Архангельск, Лазарев с головой окунулся и любимое дело — перестройку и вооружение кораб-01. Прежних сослуживцев — Нахимова, Путятина, Момашенко — по их просьбе назначили на «Азов». < 'реди молодых офицеров Лазарев выделил мичмана Корнилова, приметил гардемарина Истомина. В Ар-хннгельске, а затем на переходе в Кронштадт, ежедневными тренировками Лазарев добился высокой •мучки всего экипажа.
По прибытии в Кронштадт «Азов» был включен п состав эскадры под флагом адмирала Сенявина, отправляющейся в Англию, а затем в Средиземное море, на помощь греческому народу, изнывавшему под турецким игом.
27 июня русская эскадра стала на якоря на Спит-хадском рейде Портсмута.
Английские моряки восхищенно смотрели на прекрасно выглядевшие корабли.
Неделю спустя, накануне отправки, Сенявин собрал флагманов и командиров кораблей отправляемой пскадры. Он передал Гейдену наставление по обращению с нижними чинами. Оно было составлено в лучших ушаковских традициях по обучению и воспитанию матросов.
«Должно требовать с господ офицеров, чтобы они ближе знали своих подчиненных, знали бы каждого из них, и знали бы, что служба их не состоит толь ко в том, чтобы командовать во время работ, но что они должны, входить и в частную жизнь их... Они должны знать дух русского матроса, которому иногда «спасибо» дороже всего. Непристойные руга телъства во время работы не должны выходить из уст офицеров, а неисправности и проступки матро сов наказуются, но по установленной военной дис | циплине».
Благожелательные наставления Сеиявина нашли I отзвук в среде офицеров. Об этом говорило и происше-ствие, случившееся вскоре на «Азове».
В августе Средиземноморская эскадра покинула Спитхедский рейд в составе 13 вымпелов. Пять дней сопровождал корабли до мыса Сан-Висенти свежий I попутный ветер, который затем сменился противным, и пришлось лавировать больше недели, прежде чем войти в Гибралтар. Миновали Балеарские острова и 9 сентября при подходе к Сицилии эскадра попала в сильный шторм. На «Азове» обтягивали крюйсель \ штык'болтом. Внезапно налетел сильнейший шквал, один из матросов сорвался с рея и упал за борт. Его’ j крик услышал находившийся в кают-компании мич- I ман Домашенко. Не раздумывая, он выскочил в от* i крытое оконце на палубу и прыгнул за борт. Вслед ему I кто-то из офицеров бросил кресло. Александр Дома- | шенко был отличным пловцом. В несколько минут он доплыл до матроса и подал ему спасательное кресло. | «Азов» привелся к ветру, быстро спустили шлюпку, и, ^ налегая на весла, моряки направились к видневшимся среди волн пловцам. Когда до матроса и Домашенко I оставалось пять-шесть саженей, налетел очередной шквал, и гигантская волна скрыла обоих в морской пучине. Весь экипаж почтил память погибших...