Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы
Шрифт:
Психических «нюансов» у Дюши Власьева не нашли, голова работала как положено в его возрасте.
«Он не обнаруживает также склонности к патологическому фантазированию и повышенной внушаемости. Однако по заключению психолога-эксперта, малолетний возраст Власьева, возрастные особенности его психики в виде склонности к домысливанию ситуации в целом на основе отдельно взятых конкретных факторов, психотравмирующее содержание наблюдаемых им событий, эффект страха могли найти отражение в особенностях его поведения в период следствия, при даче показаний по данному делу. Конкретно
В подписях – два доктора наук и два старших научных сотрудника. Ну как таким заслуженным людям не поверить?
Однако через несколько дней, когда следователи заговорили с Власьевым о нестыковках в рассказе на месте убийства, он снова поменял показания. Признался, что кое о чем соврал: «Предыдущая ложь вызвана только моей фантазией».
По новой версии мальчика, убийства как такового он не видел. Мол, 10 июля они пришли к избушке вместе, передали мужчине хлеб. Когда пошли назад, Маляев крикнул, что кое-что забыл (не уточняя, что именно) и вернулся опять к избушке.
«Я ждал Маляева около 15 минут, но он не появлялся. Потом я услышал, как кто-то вскрикнул “А!”, по лесу понеслось эхо. Я пошел в ту же сторону, куда убежал Маляев.
Я увидел, что тот мужчина нагнулся и что-то делает. По движению рук я не мог понять что. Я пригляделся и увидел, что торчат две пятки. Я не подумал, что это Маляев. Пошел в лагерь. Мужчина не мог меня увидеть, так как я находился примерно в 40 метрах. Я думал, что Дима будет ждать меня в месте, где мы расстались. Но его там не было. В лагере его тоже не было. Я подумал, что он убежал в Москву».
И снова Андрей сообщил, что записку с угрозами он все-таки выдумал, не было никакой записки.
Опрашивали и отца мальчика – человека уважаемого, с медалью «Ветеран труда»: а не любит ли ваш Андрей присочинить?
«У сына нет склонности к фантазированию, – заявил следователям мужчина. – Бывало, что соврет, если получит плохую оценку. То, что сын не рассказал сразу ни мне, ни жене об увиденном им преступлении, я отношу на счет сильного испуга. Я беседовал с ним по этому поводу. Он один на один рассказал мне то же, что и милиции. В правдивости его слов у меня сомнений нет».
И эти качели вокруг слов Власьева растянулись на годы! В уголовном деле есть заключение от августа 1988-го, сделанное специалистами сектора юридической психологии Всесоюзного института Прокуратуры СССР. То есть через два с лишним года после убийства.
Но выводы из этого заключения двойственные.
«Происшествие вызвало бурную эмоциональную реакцию детей и взрослых, большой интерес, страх перед преступником. В этих условиях Власьев как вероятный свидетель оказался в центре внимания. В деле отсутствуют также сведения о “необычном” поведении Власьева 10 и 11 июля 1986 года, что невозможно объяснить в случае, если он действительно являлся очевидцем такого жестокого преступления…»
Если предположить, что подросток соврал, все выдумал от первого до последнего слова, какие у него могут быть мотивы?
Еще из заключения от 1988 года:
«Учитывая традиции, существующие в пионерских лагерях, связанные с рассказами “страшных историй” и придумыванием всяческих “ужасных случаев”, нельзя исключить, что реплика Власьева о том, что “зэк принесет и бросит голову Маляева” является случайным совпадением. Тем более что и другие подростки предлагали “свои версии”, разговор происходил в шутливом плане, и в то время Власьев еще никому не рассказывал, что являлся очевидцем убийства. Если бы он хотел скрыть, что действительно являлся очевидцем убийства, такая реплика в шутливом разговоре была бы маловероятной».
В конце концов кандидат психологических наук О. Д. Ситковская делает такие выводы:
«Показания Власьева об убийстве Маляева и своем поведении как очевидца преступления вызывают серьезные сомнения с точки зрения их достоверности; показания Власьева о событиях 9 июля 1986 года о его знакомстве в лесу с мужчиной, которому Маляев носил еду, представляются достоверными».
То есть опять двадцать пять: соврал, но не везде! Хотя для следствия было уже очевидно: они несколько лет шли по ложному следу…
Бывший прокурор-криминалист Прокуратуры Московской области Алексей Мотылёв в разговоре со мной не скрывает эмоций:
– Этот Андрюша – паразит… Помню, как он сидел у нас в подвальчике в старом здании на Тверском бульваре, я его допрос снимал на видео. Мальчишка, конечно, гнида редкостная. То, что он что-то знал, – это сто процентов. Никто не знает, что Маляев пропал, что он уже убит, а этот говорит ребятам про зэка и отрезанную голову. Я уверен, что он что-то видел! Но именно с его подачи появилась кличка Фишер, и татуировку он выдумал. И как его только ни крутили – и прослушку в квартиру ставили, и родителей обрабатывали, настраивали, чтоб они его пытались разговорить. А этот чертенок все понимал и чувствовал как шпион. Идет по улице: мама, давай уйдем, а то за нами дяди-милиционеры в штатском.
– На ваш взгляд, подробности он действительно выдумал, чтобы привлечь к себе внимание?
– Не знаю. Но он не сказал ничего, что могло бы помочь. Каждый раз давал новую версию. Его опрашивают и говорят: не бьются твои слова, говори правду! Он начинает плакать: «Ой, я соврал, был вынужден, я боюсь… Я больше не буду. Сейчас расскажу, как было на самом деле». И идет следующая версия, рассказ со слезами и соплями. Проверяют – опять не бьется. «Андрей, ты нам опять соврал». – «Да вот я…» И каждый раз что-то новое.