Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы
Шрифт:
Вся государственная система рухнула за какие-то несколько месяцев. У нас теперь на прилавках была жвачка с цветными вкладышами, газировка в ярких алюминиевых баночках (а не в стекле, как в «совке») и шоколадки из заграничной рекламы, которая появилась в телевизоре. Зато крупные заводы, где работали десятки тысяч человек, вдруг оказались не нужны. Улицами правили банды, большие и маленькие. От любого бизнеса, даже самого крохотного вроде распродажи домашних книг с клеенки на обочине, нужно было отстегивать процент. Иначе хорошо если не поставят «на счетчик» или вообще не прибьют. Предприятия встали, зарплаты у всей страны ухнули вниз, а инфляция ускорилась.
Подарок
В 1992-м мне было 12 лет. Семья – железнодорожники в нескольких поколениях, не маргиналы. И я на всю жизнь это запомнил: мой подростковый рацион иногда мог несколько дней подряд состоять из буханки «пустого» хлеба, который двумя руками можно было сжать до объема снежка, и кубика с сухим куриным бульоном. Последний делился ножом на две половинки. Одна была моим завтраком, другая – ужином. Иногда в этот соленый бульон с плавающими чешуйками непонятно чего бросался брикет самой дешевой китайской лапши. Вот так и жили. И ничего святого в этом бардаке не было.
Когда я начал собирать материал для книги про Фишера, я пытался себе представить то же время глазами следаков и (извините, товарищи, но здесь эмоции!) простых советских ментов, которые продолжали делать свою работу даже в это бездарнейшее из всех времен. На твоих глазах рушится огромная великая страна. Вместо нее наружу, ломая кости, вырывается какое-то мерзкое чудовище, как в фильме «Чужой», а эти не разбегаются, остаются на своих рубежах. И ищут посреди всеобщего хаоса тварь, убивающую детей.
– Это еще года с 1988-го началось. Пошла волна обнищания МВД. Даже бензина для дежурных машин не было, топливо «стреляли» кто где может, – вспоминает бывший оперативник Василий Глухов. – Многие ребята поувольнялись. Часть людей пошли в криминал, если уж начистоту говорить. А кто остался, кто работал – на чем они держались? Не знаю, как это объяснить. Энтузиазм. Долг. Выживали, экономя в семье на всем. Ребята, у которых машины были, в свободное время выезжали таксовать. Кто-то устраивался в охрану, чтобы хоть что-то еще заработать. У нас в отделении был сотрудник, который вне смен охранял круглосуточный коммерческий ларек на Минском шоссе. Очень порядочный был мужик, хороший. Охранять он заступал по ночам, причем в служебной форме – для эффекта, но без оружия. И вот однажды зашли туда двое бандюков: «Ах, ты еще и мент!» И зарезали. Короче, подрабатывали кто как мог, искали хлебные места.
Некоторым улыбалась удача.
– Один мой товарищ, опер из Звенигородского отдела Серега Дубов (тоже какое-то время работал по Фишеру, фамилия встречается в уголовном деле), смог рано уйти на пенсию, потому что ему зачли три года в Морфлоте, – продолжает Глухов. – Ему тогда предложили пойти в службу безопасности одного банка. Из-за денег ушел, конечно, но работал честно, бандитом не стал. Потом иногда приезжал: ребята, давайте я вам стол накрою!
Кто-то
– Люди просто делали свою работу, – дополняет криминалист Алексей Мотылёв. – Если я на этой должности и это мое дело, я должен продолжать, несмотря на происходящее в стране. Это все идет и идет, ты повлиять не можешь, а твоя задача – тут, поэтому будь любезен продолжать работу. Да, многие уходили из органов. А остались люди, которые любили свою профессию и точно знали, чем они занимаются. Работали и понимали, что когда-то и это пройдет.
Извините за пафос. Но я считаю тех, кто остался и работал честно, настоящими героями эпохи.
Глава 20
Потрошитель с Рублевки
Весной 1992 года уже не в первый раз поменяли состав следственно-оперативной группы, работающей по делу Фишера. Предыдущие команды перепроверили кучу версий и подозреваемых, но успеха так и не добились. Дети продолжали погибать, а неизвестный убийца оставался на свободе.
В этот раз на Одинцовский фронт перебросили настоящую «тяжелую артиллерию». 1 апреля 1992-го расследование официально поручили старшему следователю Генеральной прокуратуры России Евгению Бакину. Ему шел 42-й год. Незадолго до этого следователь вернулся из затянувшейся на четыре года командировки в Ростовскую область. Вместе с Иссой Костоевым Бакин был участником знаменитой операции «Лесополоса» – участвовал в расследовании серийных убийств «Ростовского потрошителя» Чикатило. Именно приехавшие из Москвы «важняки» это дело и раскрыли.
– Бакин был спокойным и вдумчивым следователем, каким и должен быть руководитель группы, – вспоминает прокурор-криминалист Мотылёв.
3 апреля Евгений Бакин соединил все дела (в уголовном деле было уже семь (!) эпизодов) в одно производство. В постановлении он написал:
«В настоящее время не вызывает сомнения, что преступник проживает в Одинцовском районе Московской области, обладает определенными знаниями в анатомии животных, человека и практически их применяет».
Следователи и раньше считали, что Фишер наверняка живет в том же районе, где пропало большинство подростков. Но теперь в этом не было и тени сомнения. Кроме того, изучив тела последних четырех жертв, эксперты пришли к выводу, что этих ребят убивали уже не в лесу, а в каких-то стационарных условиях, возможно, в квартире или дачном доме.
Состав группы обновили и по линии милиции. В нее вошли шесть оперативников из Одинцова, Икши, Дмитрова и Звенигорода. А руководителем оперов назначили человека из федерального главка – старшего уполномоченного Главного управления уголовного розыска МВД России 33-летнего Владимира Цхая (см. Досье). Он тоже настоящий профессионал, буквально за две недели до перевода в Одинцово участвовал в поимке серийного убийцы Сергея Кузнецова (семь зарезанных женщин в подмосковной Купавне, Киеве и Москве).