Физик
Шрифт:
Главарь за спиной издал короткий, сдавленный смешок, тут же оборванный ударом рукояти меча от Ворона. Но смех успел сделать своё — он подтвердил худшие опасения. Этот человек знал, что происходит, и радовался этому.
— Он близко, — прошептала Ярина, её голос дрогнул. — Это не просто туман… Это его тень. Его сила.
— Тогда надо двигаться, — отрезал Ворон. — Если он нас чует, стоять на месте — верная смерть. Хижина — единственный шанс. Там хоть стены есть.
Олег кивнул, хотя в груди росло ощущение, что стены не спасут. Этот гул, этот зов — он был не просто звуком. Он был ощущением, которое проникало под кожу, в мысли, в саму искру. Олег чувствовал,
— Нет… — прошептал он, сжимая кулак, чтобы подавить это чувство. Он не хотел отвечать. Не хотел откликаться. Но искра, пусть слабая, была живой, и она слышала.
Гул повторился — громче, ближе. Теперь он был не просто звуком, а вибрацией, которая отдавалась в земле, в корнях деревьев, в костях. Олег почувствовал, как Марфа напряглась в его руках, её пальцы слабо сжали его рукав.
— Не слушай… — выдохнула она. — Он… обманет… заберёт…
— Я пытаюсь, — ответил Олег, его голос сорвался. Он закрыл глаза на миг, сосредотачиваясь на дыхании, на тепле амулета в кармане, на голосе Марфы. Он пытался заглушить зов, но тот был настойчивым, как пульс, как ток, идущий по проводам. Физика подсказывала: если есть источник, есть и сопротивление. Надо сопротивляться.
— Идём! — рявкнул Ворон, и они снова двинулись вперёд, хотя каждый шаг был тяжелее предыдущего. Туман сгущался, обволакивал, и теперь казалось, что он не просто скрывает лес, а меняет его. Деревья, что проступали из мглы, выглядели иначе — их стволы казались искривлёнными, ветки тянулись вниз, как когти, а листья дрожали, несмотря на отсутствие ветра.
Олег заметил, что тропа под ногами начала исчезать. Не растворяться в грязи, как раньше, а именно исчезать — земля становилась гладкой, лишённой следов, словно кто-то стирал их путь. Он посмотрел на Ярину, и она, кажется, заметила то же самое. Её губы сжались в тонкую линию.
— Это он, — сказала она тихо. — Плетёт морок. Хочет сбить нас с пути.
— Тогда держись ближе, — бросил Ворон. — Не отставай. Если потеряемся в этом дерьме, конец.
Олег кивнул, хотя понимал, что дело не только в тропе. Зов становился сильнее, и с ним росло ощущение, что туман — не просто завеса, а сеть, которая медленно затягивается вокруг них. Он вспомнил слова Марфы: «Мир слушает». Но теперь этот мир не просто слушал — он говорил, и голос был чужим, тёмным, властным.
Вдруг главарь за спиной издал звук — не смех, а что-то среднее между стоном и рычанием. Олег обернулся. Лицо пленника было искажено, глаза блестели лихорадочным светом, как у Марфы, но иначе — в них была не слабость, а одержимость. Он смотрел в туман, словно видел там что-то, чего не видели они.
— Хозяин… — прошептал он, и его губы растянулись в кривой ухмылке. — Он идёт… за вами…
Ворон развернулся, занёс меч, но не ударил. Его взгляд встретился с глазами пленника, и на миг Олегу показалось, что воин заколебался. Не от страха — от чего-то другого. Может, от осознания, что этот человек уже не совсем человек.
— Заткнись, — прорычал Ворон, но голос прозвучал тише, чем обычно. Он ткнул главаря остриём в бок, заставляя идти дальше.
Олег почувствовал, как искра внутри него снова дрогнула — сильнее, чем прежде. Это было не его желание, не его воля. Это был отклик. Зов Чернобога проникал в него, как радиоволна, нащупывающая приёмник. Он вспомнил свои лекции: сигнал усиливается, если частота совпадает. Неужели его искра резонировала с этой тьмой? Или
— Марфа… — прошептал он, наклоняясь к ней. — Как мне не слушать? Как закрыться?
Она не ответила сразу. Её дыхание стало ещё реже, но пальцы снова сжали его рукав.
— Помни… кто ты… — выдохнула она. — Не он… ты…
Слова были простыми, но в них была сила. Олег сжал зубы. Он — не Чернобог. Он — Олег. Учитель. Пришлый. Тот, кто хочет понять, а не разрушить. Он попытался сосредоточиться на этом, на своём прошлом, на детях, которым объяснял законы Ньютона, на смехе Коли у кофейного автомата. На Ярине, что шла рядом, на Вороне, что не сдавался, несмотря на боль. На Марфе, что спасла его.
Гул повторился — громче, ближе. Но теперь Олег почувствовал в нём не только угрозу, но и вызов. Чернобог звал. И он не собирался отвечать.
Дождь ослабел, но не прекратился — теперь он падал мелкими, почти невидимыми каплями, которые висели в воздухе, как паутина, цепляясь за одежду и волосы. Туман стал таким густым, что Олег едва различал фигуру Ворона впереди, хотя тот был всего в нескольких шагах. Лес вокруг превратился в смутные очертания — деревья казались не то стволами, не то тенями, а их ветки сливались с белёсой мглой, создавая иллюзию движения там, где его не было. Земля под ногами больше не пружинила — она стала вязкой, холодной, как будто что-то высасывало из неё тепло. Олег чувствовал, как эта стужа пробирается через лапти в его ноги, поднимается выше, к коленям, к груди, где теплилась его искра.
Марфа почти не шла — её ноги подгибались, и теперь они с Яриной скорее несли её, чем поддерживали. Её голова болталась, как у сломанной куклы, но пальцы всё ещё цеплялись за рукав Олега, словно это была последняя ниточка, связывающая её с миром. Ярина дышала тяжело, её посох то и дело застревал в грязи, но она не останавливалась, бросая короткие взгляды то на Марфу, то в туман. Ворон впереди замедлился — его хромота стала заметнее, и каждый шаг сопровождался глухим стоном, который он пытался подавить. Главарь за его спиной шёл молча, но его глаза блестели в полумраке, как у зверя, почуявшего добычу.
Олег старался не смотреть на пленника. Его присутствие было как заноза — не только угроза, но и напоминание о том, что Чернобог уже протянул свои лапы к ним. Зов, что звучал в тумане, не стихал — он стал тише, но глубже, как низкий гул трансформатора, который ощущаешь не ушами, а костями. И с каждым разом он всё сильнее дёргал искру Олега, как магнит — железные опилки. Он сжимал зубы, повторяя про себя слова Марфы: «Помни, кто ты». Он — не марионетка. Не инструмент. Но сомнение грызло его: а что, если его искра — не дар, а крючок, за который Чернобог уже зацепился?
— Хижина близко, — вдруг сказала Ярина, её голос прорезал тишину, как нож. Она указала посохом вперёд, где сквозь туман проступали смутные очертания склона. — Вон там, за кряжем. Ещё немного.
— Хорошо, — прохрипел Ворон. Он остановился, опершись на меч, и бросил взгляд назад. — Если успеем, сможем хоть немного отдышаться. И решить, что с этим делать, — он кивнул на главаря.
Олег хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он почувствовал, как воздух вокруг сгустился, стал плотнее, как перед грозой. Его искра дрогнула — не в ответ на зов, а от чего-то нового. Он замер, прислушиваясь. Туман впереди заклубился сильнее, и из него донёсся звук — не гул, а шорох, быстрый и отрывистый, как будто кто-то пробежал по сухим листьям. Но листьев здесь не было — только мокрая трава и грязь.