Физик
Шрифт:
— Слышали? — прошептал он, напрягая взгляд.
Ярина кивнула, её рука сжала посох крепче. Ворон поднял меч, хотя было видно, что это движение далось ему с трудом. Главарь за его спиной вдруг выпрямился, его лицо озарилось странной, почти безумной улыбкой.
— Они идут, — сказал он тихо, но с такой уверенностью, что у Олега похолодело внутри. — Хозяин послал их. Вы не уйдёте.
— Заткнись, — рявкнул Ворон и ткнул его остриём в бок, но пленник даже не дрогнул. Его взгляд был прикован к туману, как будто он видел там что-то, чего не видели они.
Шорох повторился — ближе,
— Это не люди, — прошептала она. — Это… тени. Его слуги.
— Тени? — переспросил Олег, его голос сорвался. Он вспомнил слова главаря у Старого Дуба: «Огонь и железо». Но это не было ни огнём, ни железом. Это было что-то иное.
Из тумана проступили силуэты. Сначала смутные, как пятна на сетчатке, они становились чётче с каждым мгновением. Высокие, худые фигуры, больше похожие на сгустки тьмы, чем на живых существ. Их движения были рваными, неестественными, как у марионеток, чьи нити дёргает невидимая рука. Глаз не было — только пустота там, где должны быть лица. Их было пятеро, и они двигались молча, но шорох их шагов резал слух, как нож по стеклу.
— К оружию! — крикнул Ворон, хотя его голос был больше похож на хрип. Он шагнул вперёд, заслоняя остальных, но его раненая нога подогнулась, и он чуть не упал. Олег понял: воин не сможет драться. Не так, как у дуба.
Ярина опустила Марфу на землю, прислонив её к стволу ближайшего дерева. Она схватила свой посох обеими руками, встав рядом с Вороном. Олег бросился к ним, хотя в руках у него не было ничего, кроме страха и слабой надежды. Он встал между Марфой и тенями, чувствуя себя нелепо — что он мог сделать против этого?
Тени остановились в нескольких шагах. Они не нападали — просто стояли, покачиваясь, как деревья на ветру. Но их присутствие было хуже удара. Олег чувствовал, как от них исходит холод — не физический, а другой, тот, что замораживает мысли, волю, саму искру. Он вспомнил ледяной ручей, морок у Омутов Тихих, но это было сильнее, глубже. Это была тьма, которая не просто скрывала — она пожирала.
— Что они хотят? — прошептал он, не отводя глаз от фигур.
— Нас, — ответила Ярина тихо. — Или Марфу. Или тебя. Они… чуют твою силу. Как он.
Главарь за спиной Ворона издал звук — не смех, а что-то среднее между стоном и ликованием. Ворон развернулся и ударил его рукоятью меча в висок. Пленник рухнул на землю без сознания, но тени даже не шевельнулись. Их цель была не он.
Одна из фигур шагнула вперёд. Её движение было плавным, как тень от облака, но в нём чувствовалась угроза. Олег почувствовал, как зов Чернобога усилился, стал почти осязаемым. Его искра откликнулась — не ярко, не вспышкой, а слабым, болезненным тлением. Он сжал кулаки, пытаясь подавить это, но тень, кажется, заметила. Она остановилась, и пустота её лица словно повернулась к нему.
— Пришлый… — голос
— Нет, — выдохнул Олег, отступая назад. Его спина упёрлась в дерево, где лежала Марфа. Он почувствовал её слабое дыхание за собой, и это придало ему сил. — Я не ваш. Я не пойду.
Тень наклонила голову, как будто изучая его. Остальные фигуры начали медленно расходиться в стороны, окружая их. Ворон поднял меч, но его рука дрожала. Ярина шептала что-то над посохом, её пальцы сжимали его так, что побелели костяшки.
— Олег… — голос Марфы был едва слышен, но он прорезал хаос в его голове. — Не… бойся… сопротивляйся…
Он кивнул, хотя она не могла видеть. Сопротивляться. Но как? Его искра была почти мертва, тело дрожало от усталости, а тени приближались. Он вспомнил, как зажёг огонь в бане, как заставил землю дрогнуть у дуба. Но это было другое. Это была не физика, не энергия в привычном смысле. Это была воля против воли.
Он закрыл глаза, сосредотачиваясь. Не на тенях, не на зове, а на себе. На том, кто он есть. Учитель. Человек. Пришлый, но живой. Он представил свою искру не как огонь, а как свет — слабый, но упрямый, как фонарь в ночи. Он не пытался её разжечь, не пытался ударить. Он просто сказал ей: «Останься со мной».
Тени замерли. Их шорох стих. Олег открыл глаза и увидел, что они больше не двигались к нему — они смотрели. Пустота их лиц была неподвижной, но в ней чувствовалась… растерянность? Зов Чернобога дрогнул, как будто потерял чёткость.
— Уходите, — сказал Олег, и его голос прозвучал громче, чем он ожидал. — Я не ваш.
Тени молчали. А затем, медленно, как дым на ветру, начали растворяться в тумане. Их силуэты истончались, пока не исчезли совсем. Шорох пропал. Зов стал тише, но не исчез — он затаился, как зверь перед прыжком.
Олег рухнул на колени, тяжело дыша. Он не понимал, что сделал, но это сработало. Пока.
Туман не рассеялся, но стал реже, словно кто-то невидимый ослабил хватку, давая им передышку. Дождь стих до лёгкой мороси, и капли теперь падали медленно, будто нехотя, оставляя на листьях серебристые следы. Олег стоял на коленях, его ладони упирались в холодную землю, а грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. Победа над тенями — если это можно было назвать победой — не принесла облегчения. Он чувствовал себя выжатым, как тряпка, которую слишком долго крутили в руках. Искра внутри него теплилась едва-едва, как уголёк под слоем пепла, но она всё ещё была с ним. Он не отдал её. Не поддался.
Ярина опустилась рядом, её посох упал в траву. Она коснулась его плеча, её пальцы были холодными, но твёрдыми.
— Ты справился, — сказала она тихо, но в голосе слышалось удивление, смешанное с тревогой. — Они ушли… Пока.
Олег кивнул, не поднимая глаз. Он не был уверен, что справился. Это было больше похоже на отсрочку — как будто тени отступили не из-за его силы, а из-за того, что Чернобог решил подождать. Зов всё ещё гудел где-то на краю сознания, слабый, но настойчивый, как далёкий гром за горами.