Флаги над замками
Шрифт:
Тот прижал его к челюсти и усмехнулся одной стороной губ: — Мать... свали, не причитай. Кто тебя драться учил?
— Друг, — Сандер облизал разбитые костяшки пальцев и тоже усмехнулся, — мама, принеси водки.
— Правильно мыслишь... — отец нахмурился и зыркнул из-под бровей, — ну ты и скотина, Саня. Я ж для тебя все это...
— Что — все?
— Ну, вот это, — отец повел рукой вокруг.
Сандер огляделся. Несколько домиков, кусок берега, огороженный забором, — «базу» отец купил незадолго до его отъезда, и Сандер еще не знал, приносит ли это место хоть
— Ты мне что, хотел эту дачу подарить что ли? — усмехнулся Сандер.
— Дурак ты... Я помру — чья компания будет? Настькина?
— А ты не помирай… Не хочешь Насте, внуку передашь.
— Тоже заметил... Эх... внуку. Нечаев он будет, а не Одоевский. Понимать надо. Сань... ты ж один у меня сын... почему ты так поступаешь?
Мать принесла нераспечатанную бутылку и две стопки. И, коротко кивнув, ушла наводить порядок на столе. Сандер откинулся спиной на стену домика и протянул руку:
— Дай полотенце.
Забрав, откупорил бутылку и начал поливать ворсистую ткань.
— Э-э! — возмущенно завопил отец. — Не переводи продукт!
Он отнял у Сандера бутылку и приложился к горлышку.
— Вот, возьми, прижми к щеке. А то говорить завтра нормально не сможешь.
— Угу, — отец забрал у сына полотенце и сунул тому в руки бутылку.
Сандер подумал немного и наклонил бутылку над стопкой, наблюдая, как густая струя наполняет ее до краев.
— Знаешь кто я, папа? И кто ты?
— М? — отец поднял взгляд.
— Ты — человек, который в семнадцать разгружал машины с кроссовками на Апрашке. А моем возрасте уже имел с десяток таких машин. А сейчас — я даже не буду перечислять то, что принадлежит тебе сейчас. «Теодолит» — одна из ведущих компаний в своей отрасли. А я? Сынок богатого папочки, поехавший учиться в Гарвард на деньги отца. Вот скажи, есть чем гордиться? А? Ты бы собой гордился? А отцом таким? А я тобой горжусь, пап, понимаешь?
— Понимаю... — отец потрепал его по волосам. — Понимаю... Дать бы тебе в морду все же как следует.
— Ну дай, — Сандер усмехнулся и опрокинул залпом содержимое стопки.
Ёситада поднял руку, взглянул на часы и поправил рукав рубашки. Ему показалось, что на нем образовалась складка. И снова огляделся. С одной стороны, этот лифт ужасно его раздражал и временами даже пугал — кабина была почти полностью зеркальной. Кроме пола, но и он был отполирован до блеска. Создавалась полная иллюзия, что висишь в пустоте. Впрочем, существовали лифты и похуже, например полностью прозрачные. С другой стороны, у этого лифта было неоспоримое преимущество — можно рассмотреть себя как следует, даже со спины. А значит, заметить любой непорядок в одежде, обуви или прическе, если таковой имелся. И вовремя исправить. Потому что неряшливости дедушка не терпел. Не терпел настолько, что за недостаточно аккуратную прическу сотрудники вылетали даже из совета директоров. Кто знает, может тот, кто разрабатывал дизайн этого лифта, и правда был движим заботой о людях.
Ёситада увольнения не боялся, но и не планировал раздражать дедушку сильнее необходимого.
Которые оказывались здесь не особенно часто. Телевизор, обычный для таких холлов, отсутствовал. Что должно было подчеркивать, во-первых, традиционность, а, во-вторых, серьезность посетителя, желающего попасть на прием к господину Токугаве Ёримицу. То есть, если ты серьезный человек и тебя интересует бизнес, а не развлечения — смотри фонтан. Или в окно.
Ёситада в окно смотреть не любил. Да и задерживаться тут не планировал. Он прекрасно знал, что еще сильнее, чем опрятность, дедушка ценит пунктуальность. Поэтому снова взглянул на часы, помедлил несколько секунд, еще раз оглядел свое отражение в черной полированной двери кабинета и ровно в 12:00 распахнул ее, перешагнув через порог.
И одновременно повернулось большое черное кресло возле панорамного окна, по размерам едва ли не большего, чем то, которое украшало коридор.
В детстве Ёситада думал, что дедушка отсюда управляет городом. Как в фильмах. Сейчас Ёситада понимал, что в детстве не слишком ошибался. Токугава почти век назад отказались от любого участия в политике. Официального участия. И ни разу не нарушали данного слова.
Но разве не знает даже ребенок, что настоящую власть держит в руках не правительство? Истинные правители страны — хозяева крупных корпораций.
Масштаб «Китаханы» не был настолько грандиозен. Но это была лишь одна из компаний, принадлежащих семье Токугава. И Ёситада прекрасно знал, зачем он сюда пришел. Осталось совсем немного времени до того страшного момента, когда он сам должен будет сесть в это кресло.
Тогда он первым делом распорядится, чтобы на окно повесили... что-нибудь. Например, экран из десятимиллиметровой стали.
С некоторым содроганием, впрочем, исключительно внутренним, он шагнул на середину комнаты. Или, скорее, небольшого зала. Дедушка любил проводить заседания совета именно здесь, в своем кабинете. Кресла, предназначенные для посетителей, прятались в нишах, из которых готовы были выехать в любой момент...
...И наброситься на тебя.
Ёситада едва заметно сглотнул и ощутил непреодолимое желание расправить слишком тугой галстук. Но вместо этого склонился в глубоком почтительном поклоне.
— Приветствую тебя, дорогой внук, — услышал он слегка надтреснутый, но привычно спокойный и уверенный голос.
— Я прибыл, мой господин, — Ёситада медленно выпрямился и встретился взглядом с сидящим в кресле пожилым человеком. — И готов приступить к своим обязанностям, — он сделал небольшую паузу и добавил. — Но волосы красить я больше не буду. И линзы носить — тоже.