Флибустьеры (с илл.)
Шрифт:
— Надо признать, — не очень уверенно заметил он, — что просвещению у нас оказывается совершенно недостаточная поддержка…
— Я ассигновал немалые деньги на приобретение пособий, — гордо заявил его превосходительство тоном, в котором слышалось: «Я делаю гораздо больше, чем от меня требуется!»
— Но подходящих помещений для школ нет, и пособия портятся…
— Нельзя же все сразу, — сухо перебил важного сановника его превосходительство. — Здешним учителям не следовало бы требовать зданий для школ, когда на Полуострове [73]
73
То есть в Испании.
— Флибустьерство…
— Прежде всего — Испания! Прежде всего мы — испанцы! — воскликнул Бен-Саиб, и глаза его засверкали патриотическим огнем, но, видя, что его не поддерживают, запнулся и умолк.
— Впредь всех недовольных увольнять, — заключил генерал.
— Вот если бы приняли мой проект… — словно разговаривая с самим собой, молвил дон Кустодио.
— О школьных зданиях?
— Он прост, практичен, недорог, как, впрочем, и все мои проекты, созданные на основе многолетнего опыта и знания местных условий. Все селения получат школы, и правительство не потратит ни единого куарто.
— А, понимаю, — съехидничал секретарь. — Надо обязать жителей строить школы за свой счет.
Раздался смех.
— О нет, нет! — воскликнул задетый за живое дон Кустодио, он даже покраснел. — Здания уже построены, они стоят и ждут, чтобы их использовали. Гигиеничные, удобные, просторные…
Монахи с беспокойством переглянулись. Неужели дон Кустодио предложит отдать под школы церкви, монастыри или приходские дома?
— Ну-с, послушаем! — строго сказал генерал.
— О, все очень просто, мой генерал, — напыжившись, возгласил дон Кустодио. — Ведь школы открыты только в будни, а петушиные бои мы смотрим, напротив, по праздничным дням… Так вот, пусть помещения для петушиных боев используются в будни под школы.
— Что вы, опомнитесь!
— Нет, вы только послушайте его!
— Что это вам взбрело в голову, дон Кустодио?
— Нечего сказать, остроумный проект!
— Уж дон Кустодио всегда удивит!
— Но послушайте, господа, — кричал дон Кустодио среди гула возмущенных голосов, — надо быть практичными! Лучших помещений не найти! Арены для петушиных боев просторны, отлично построены — и кому какое дело, что в них происходит в будние дни. Даже с точки зрения нравственности мой проект должен быть одобрен: это будет, так сказать, шестидневное очищение для храма игрищ.
— Но иногда петушиные бои бывают и на неделе, — заметил отец Каморра. Нехорошо причинять убытки арендаторам зданий, они ведь платят налог правительству…
— Пустяки! На эти дни школу можно закрыть!
— Что это вы тут говорите! — возмутился генерал-губернатор. — Пока я у власти, такому безобразию не бывать! Закрывать школы ради петушиных боев! Помилуйте! Да прежде я подам в отставку!
Негодование его превосходительства было вполне искренним.
— Но, мой генерал, лучше закрывать их на несколько дней, чем на месяцы!
— Это безнравственно! — отозвался отец Ирене, еще более возмущенный, чем губернатор.
— Куда безнравственней предоставлять пороку
— Но вспомните, это приносит правительству безо всяких хлопот свыше четырехсот пятидесяти тысяч песо! — возразил отец Ирене, который начинал рассуждать все более государственно…
— Довольно, господа, довольно! — прекратил спор его превосходительство. — Касательно этого предмета у меня есть свои соображения; поверьте, народному просвещению я уделяю особое внимание. Ну-с, так что там еще?
Секретарь с тревогой покосился на отца Сибилу и отца Ирене. Сейчас начнется. Оба насторожились.
— Прошение студентов о том, чтобы им разрешили открыть Академию испанского языка, — сказал секретарь.
В зале началось движение; все многозначительно переглянулись, затем уставились на генерала, пытаясь угадать, что он решит. Уже полгода это прошение лежало здесь в ожидании приговора и превратилось для известных кругов в некий casus belli [74] . Его превосходительство опустил взор, словно не желая, чтобы прочитали его мысли.
74
Повод к войне (лат.).
Молчание становилось неловким. Генерал это почувствовал.
— Каково ваше мнение? — обратился он к важному сановнику.
— Мое мнение? — переспросил тот, пожимая плечами и горько усмехаясь. — Тут не может быть двух мнений; просьба разумна, в высшей степени разумна, и я только удивляюсь, что над этой петицией понадобилось размышлять полгода!
— Дело в том, что возникли некоторые осложнения, — холодно возразил отец Сибила, прикрыв глаза.
Важный сановник снова пожал плечами, словно недоумевая, о каких осложнениях может идти речь.
— Не говоря уж о том, что предложение студентов несвоевременно, продолжал доминиканец, — и что оно посягает на наши прерогативы…
Отец Сибила не решился продолжать и взглянул на Симоуна.
— В петиции есть что-то подозрительное, — закончил ювелир, отвечая доминиканцу понимающим взглядом.
Тот дважды подмигнул. Отец Ирене, заметив это, понял, что дело почти наверняка проиграно: Симоун был против.
— Это замаскированный бунт, революция на гербовой бумаге, — прибавил отец Сибила.
— Революция? Бунт? — переспросил важный сановник, обводя присутствующих изумленным взглядом.
— Во главе этой затеи стоят юноши, чрезмерно увлеченные реформами и новыми веяниями, чтоб не сказать больше, — поддержал доминиканца секретарь. — Среди них есть некий Исагани, горячая голова… племянник одного священника…
— Он мой ученик, — возразил отец Фернандес, — и я им очень доволен…
— Нашли кого хвалить, провалиться мне! — воскликнул отец Каморра. — Да он просто нахал! Мы с ним чуть не подрались на пароходе! Я его нечаянно толкнул, а он мне дал сдачи!