Флибустьеры (с илл.)
Шрифт:
Не зная, что ответить, а может быть, не поняв вопроса, толстяк решил выкрутиться, показав, что выучил урок, и затараторил дальше:
— «Первые состоят из латуни или из сплава различных металлов а вторые состоят из стеклянной пластины обе поверхности которой хорошо отполированы причем одна покрыта оловянной амальгамой».
— Те, те, те! о том речь! Я ему «Во здравие», а он мне «За упокой».
И почтенный преподаватель повторил свой вопрос на языке торговок, пересыпая его бесконечными «ишь» и «видать».
Беднягу студента прошиб холодный пот: он не знал, можно ли отнести камагон к металлам, а мрамор — к стеклу и что делать с агатом. Наконец его сосед Хуанито тихонько подсказал:
— Зеркало из камагона относится к деревянным зеркалам!..
Толстяк, не долго думая, брякнул это вслух. Полкласса покатилось со смеху.
— Сам ты
88
Как таковую, поскольку она — поверхность (лат.).
«Ничего не могу!» — хотел было ответить несчастный; он уже вовсе ничего не понимал, оглушенный «поверхностями» и «акциденциями», от которых у него звенело в ушах. Однако природная робость взяла верх; перепуганный, обливаясь потом, он еле слышно забубнил:
— Зеркалом называется всякая полированная поверхность…
— Ergo, per te [89] , зеркало есть поверхность, — поймал его на слове доминиканец. — Отлично. Тогда разреши-ка такое затруднение. Если зеркалом является поверхность, стало быть, для сущности зеркала безразлично, что лежит за этой поверхностью, ибо то, что находится позади, не влияет на сущность того, что находится впереди, id est [90] , поверхность quae super faciem est, quia vocatur superficies facies ea quae supra videtur [91] . Ты признаешь это или не признаешь?
89
Следовательно, по-твоему (лат.).
90
То есть (лат).
91
Каковая находится наверху, почему и называется поверхностью та ее сторона, которая видима сверху (лат.).
Волосы на голове несчастного мученика науки стали дыбом, словно их притянуло магнитом.
— Соглашаешься ты или не соглашаешься?
«Соглашусь со всем, что вам угодно, преподобный отец», — думал толстяк, но не решался высказать это вслух, чтобы его не засмеяли. Вот это называется влип!
Такой напасти он никак не ожидал! Он смутно сознавал, что монахам нельзя уступать даже в самых безобидных вещах, они из любого пустяка извлекут выгоду, о чем свидетельствуют их поместья и приходы. Ангел-хранитель подсказывал ему вступить на путь отрицания и не ввязываться в дискуссию. На языке уже вертелось гордое «Nego!» [92] . Кто отрицает, ни к чему себя не обязывает, — сказал ему как-то один судейский чиновник. Но толстяка погубила дурная привычка не прислушиваться к голосу разума, не надеяться на собственные силы, а искать помощи у других. Товарищи, особенно Хуанито Пелаэс, знаками показывали ему, чтобы он согласился с отцом Мильоном, и, повинуясь злому року, он пролепетал едва слышно: «Соглашаюсь, преподобный отец», будто говоря: «In manus tuas commendo spiritum meum» [93] .
92
Отрицаю! (лат.).
93
В руки твои предаю дух свой (лат.).
— Concede antecedentem, [94] —
Юноша взглянул на подсказчиков, но они растерянно молчали, и на его лице изобразился горестный упрек. «Deus meus, Deus meus, quare dereliquiste me,» [95] — молили его скорбные глаза, а губы шептали: «Дьявол!» Он покашливал, теребил манишку, переступал с ноги на ногу — все было тщетно, в голову ничего не приходило.
94
Соглашаюсь с предпосылкой (лат.).
95
Боже, боже, почто ты меня оставил (лат.).
— Так что же у нас получится? — повторил преподаватель, наслаждаясь произведенным эффектом.
— Бибинка, — шептал Хуанито Пелаэс, — будет бибинка!
— Замолчи, дурень! — в отчаянии крикнул наконец толстяк, готовый полезть в драку, только бы прекратить эту пытку.
— А ты, Хуанито? Может, ты ответишь на вопрос? — обратился преподаватель к Пелаэсу.
Пелаэс, один из любимчиков, медленно поднялся, толкнув локтем в бок Пласидо Пенитенте, который был следующим по списку. Этот толчок означал: «Внимание, подсказывай!»
— Nego consequentiam [96] , преподобный отец! — решительно выпалил он.
— Вот как! А я probo consequentiam [97] . Per te, полированная поверхность составляет сущность зеркала…
— Nego suppositum [98] , — перебил Хуанито, чувствуя, что Пласидо дергает его за полу куртки.
— Но как же? Per te…
— Nego!
— Ergo, ты утверждаешь, что сущностью зеркала является его субстанция?
96
Отрицаю вывод (лат.).
97
Утверждаю вывод (лат.).
98
Отрицаю предположение (лат.).
— Nego! — выкрикнул Хуанито еще задорней, Пласидо опять дернул его за полу.
Хуанито, или, вернее, подсказывавший ему Пласидо, сам того не сознавая, применял тактику китайцев: не впускать ни единого чужеземца, чтобы Китай не завоевали.
— Итак, на чем же мы остановились? — потерял было нить отец Мильон, и с досадой воззрился на непримиримого ученика. — Да, мы остановились на том, влияет или не влияет на поверхность вещество, ограниченное этой поверхностью?
Этот четкий, ясный вопрос, смахивавший на ультиматум, поставил Хуанито в тупик. Куртка тоже не помогала.
Напрасно он делал знаки Пласидо — тот был озадачен не меньше его самого. Но тут внимание отца Мильона привлек студент, украдкой стаскивавший с ног чересчур тесные ботинки; Хуанито воспользовался этим и посильнее наступил на ногу Пласидо.
— Подсказывай, ну же! — прошипел он.
— Ах, скотина! — вырвалось у Пласидо; он с яростью взглянул на Хуанито и потянулся к своим лакированным ботинкам.
Преподаватель услышал возглас, взглянул на обоих и всё понял.
— Эй ты, всезнайка! — обратился он к Пласидо. — Я ведь не тебя спрашиваю. Но раз уж ты берешься спасать других, спаси прежде самого себя — salva te ipsum, и разреши наше затруднение.
Хуанито был очень рад и в благодарность показал своему приятелю язык. Тот, весь красный от стыда, встал и забормотал что-то в оправдание.
Отец Мильон минуту смотрел на него, как смотрит обжора на лакомое блюдо. Как приятно будет унизить и высмеять этого мальчишку, этого франта с высоко поднятой головой и спокойным взглядом! Истинно христианское дело! И благодетель-доминиканец приступил к нему со всей серьезностью, медленно повторяя вопрос:
— В книге сказано, что металлические зеркала состоят из латуни или иных сплавов различных металлов. Верно это или нет?