Флигель-Адъютант
Шрифт:
А дальше пришлось изображать из себя галантного месье, ровно в соответствии с комментариями к «Флер-д-оранжу». Я кланялся, представлялся, вставлял уместные пять копеек, иногда даже искрометно шутил — не слишком искрометно, чтобы не получить тычок локтем в бок от Лизоньки. Здесь принятый в офицерской среде сарказм и подначки могли бы и не понять. Мы курсировали по саду от одной компании к другой, позволяя провинциальной элите осознать, каким могучим союзником на самом-самом верху обзаводятся Валевские. По крайней мере, они так думали, все эти великосветские дамы и пышные кавалеры.
У
— Милый, потерпи немного, осталось чуть-чуть, — Лиза сжала мою ладонь. — Держи себя в руках, прямо по курсу — Ганцевичи.
Она рассказывала мне про Ганцевичей еще раньше. Семья сделала деньги на сдаче в аренду родовых земель и передаче концессий на добычу полезных ископаемых на своей территрии протекторатским промышленным компаниям. Их отпрыск — Владислав, по наущению маменьки, которая и была настоящей главой рода, дважды сватался к Лизе — в выпускном классе и потом, когда мы уже вернулись из Наталя. Ему было что-то около двадцати пяти лет, и на его красивом смуглом лице, кажется, лежала печать порока. Да, это довольно пафосно звучит — но если вы видели человека, который с юных лет предается пьянству, разврату и употребляет наркотики — то вы поймете, о чем я.
Эту печать не мог скрыть великолепный фрак, изящная прическа и несколько чашек кофе, которые он совершено точно выпил перед приемом. И при этом он был опасен, как ядовитая змея или скорпион, это проскальзывало в пластике движениц, позе, взглядах.
— Госпожа Ганцевич, позвольте представить вам моего жениха…
Матрона с лицом восточной султанши милостиво кивнула и протянула мне пухлую руку, пальцы которой были унизаны перстнями, для поцелуя. Ну и хорошо — вместо того, чтобы касаться губами ее дряблой кожи, я поцеловал один из самоцветов.
— Из поручиков — в полковники? — проговорила она. — У вас неплохая протекция при дворе…
Я молча склонил голову. Владислав скалился, его друзья — такие же праздные повесы, оценивающе на нас глядели. Один из них — пижон с тараканьими усиками и гаденькой улыбкой показался мне знакомым. Где-то я видел уже это набриолиненый пробор! В его глазах тоже промелькнуло узнавание, но где мы могли встречаться — это пока оставалось тайной.
— Пойдем, родители уже заждались, — Лиза прекратила эту неловкую паузу, сделала книксен и потянула меня за собой.
Когда мы отошли на значительное расстояние, она сказала:
— Ненавижу. Ему плевать на всё, кроме денег и своих гедонистстких извращений… Если бы не мать — он давно спустил бы всё отцовское наследство. Потому и приходил со своими предложениями к отцу — хотел заполучить приданое и меня в качестве приятного дополнения…
— А его друзья? — мне не давал покоя молодчик с тараканьими усиками.
— Подонки из полусвета. Рассекают по всей Империи, прожигают жизнь, якшаются с какими-то мерзавцами из криминальной среды. Говорят, Ганцевичи принимали в своем доме даже Вассера!
Вассер! Опять он! Всё встало на свои места, пазл сложился — тараканий пижон был избит
На столах было полно закусок и напитков, и пока Лиза щебетала о чем-то с Ядвигой Чеславовной, я уделял еде и вину заслуженное внимание. Вдруг со сцены, где играли виртуозы Рознера, раздался чистый голос Императора — и я вздрогнул. Но, то что он говорил, заставило меня улыбнуться:
— Прекрасный вечер, дамы и господа, прекрасная музыка и прекрасный повод собраться! Я уговорил маэстру Рознера и его замечательный ансамбль помочь мне в очень приятном деле! Я хочу поздравить своего великолепного шефа и его чудесную невесту с днем помолвки, и потому… — он театрально взял в руки скрипку и смычок. — Вальс! Для вас, шеф! Для вас, Лизавета Петровна!
Лысая голова, злодейские усы, ясный взгляд голубых глаз, серый архалук с газырями и скрипка — это была удивительная дисгармония, о которой, однако, все быстро забыли, стоило Императору только извлечь первые ноты из скрипки, а Рознеру — махнуть рукой музыкантам…
Я шагнул в сторону Валевских, поклонился и протянул руку Лизе:
— Разрешите пригласить вас на танец?
— Разрешаю… — ее глаза сияли.
Ещё бы — не всякий раз для тебя играет сам Император! Кавалеры приглашали дам, и вскоре вся поляна наполнилась кружащимися в вальсе парами. Я смотрел только на нее, и не мог налюбоваться. Когда волшебные звуки стихли, она на секунду прижалась ко мне и прошептала:
— Так сильно тебя люблю! — и упорхнула в дом.
Я провожал Лизу удивленным взглядом — что это с ней? Стараясь унять сбившееся дыхание, отступил в тень фруктовых деревьев, и медленно побрел в сторону флигеля. Больше всего на свете я мечтал догнать ее и узнать, в чем дело, ну и снять китель, конечно. Однако — женщины есть женщины, у них свои мотивы…
Царёв продолжал радовать гостей приема великолепной игрой на скрипке — Вознесенский бы точно одобрил. Так что я оказался предоставлен сам себе. Наконец-то расстегнул верхние пуговицы мундира и выдохнул — хорошо!
— …передком. Сначала легла под Бахметьева, получила путевку в медицину, теперь — под этого полковника! — раздался злой пьяный голос. — Трахалась с этим выскочкой-полукровкой, а со мной строила из себя такую недотрогу!
— Влад, почему ты просто не завалил ее на диван, когда была такая возможность? Валевскому пришлось бы тогда согласиться! — прозвучало откуда-то из-за зарослей олеандров. — Она уже порченая, от нее не убудет. Да и кто бы спрашивал?
Ганцевич? Холодная ярость волной поднялась внутри меня, и я ринулся вперед.
— Прикончим женишка, надавим на старика, и шлюха Валевская не отвертится… — гнусавил пижон с тараканьими усиками. — Сделаем красиво, обставим как будто ограбление…
Мое появление стало для них полной неожиданностью. Не сдерживаясь, с размаху я влепил Владиславу Ганцевичу по уху. Получилось славно — он не удержался на ногах и полетел прямо в траву, пачкая свой великолепный фрак. Дернувшиеся в мою сторону прихлебатели мигом сбавили обороты, увидев черное дуло револьвера: