Флигель-Адъютант
Шрифт:
Они всё-таки не стали нанимать опытных солдат, решили свести с нами счеты лично. Всегда удивлялся самонадеянности подобных типов: совсем недавно на их глазах погиб точно такой же напыщенный и высокомерный болван, но они продолжали переть на рожон.
Четыре молодчика в странных, бесформенных костюмах с черными, коричневыми и зелеными пятнами, сидели на задних сидениях. Они были вооружены самозарядными карабинами — тоже, кстати, протекторатского производства, и — о чудо — ручным пулеметом! Ну, настолько, насколько почти пудовый "Бергманн" можно было считать ручным... Говорят — кашу маслом не испортишь, но это был определенно не тот
Дорога петляла, поэтому рассмотреть погоню удалось в деталях. Будь у меня гранаты или тот же пулемет — с засадой можно было бы и не мудрить — прикончил бы этих непуганых кретинов издалека, и вся недолга... Мальчики решили поиграть в войнушку? Что ж, извольте, откушайте, не обляпайтесь.
"Хорьх", натужно гудя мотором, взбирался вверх по дороге, водитель с напряженным лицом вцепился в баранку. Он, видимо, тут был единственным, кто понимал, что затея этих кретинов в пятнистой одежонке — чистая профанация. Его нужно было убрать в первую очередь. Я положил винтовку в развилку между ветвей и следил за шофером сквозь целик и мушку.
— БАХ!!! — наконец, колесо напоролось на сюрприз в луже и лопнуло к чертовой матери.
Эхо хлопка отразилось от склонов гор и унеслось прочь по ущелью.
Тараканий типус хряснулся носом о панель и теперь пытался унять кровь, кретины на задних сидениях повалились друг на друга... Царёв поглядывал на меня, ожидая сигнала открыть огонь, но я медлил. Мне хотелось еще немного понаблюдать за нашими преследователями. В них явно пропадал талант комедиантов!
Повинуясь гневному окрику шофера, дилетант-пулеметчик бросил "Бергманн" на дне машины и перевалился через борт, поскользнулся, грянулся в грязную лужу, встал и побрел к колесу. Лучше бы он этого не делал... Ветку с гвоздями он нашел. При помощи собственной ступни.
Побросав оружие, товарищи ринулись к нему на помощь. Шофер обхватил голову руками в отчаянии — ему достались в качестве пассажиров настоящие, высшей пробы клинические идиоты. Он нравился мне всё больше. Поэтому я перевел ствол винтовки на пижона с усиками. Тело — большое и мягкое, голова — маленькая и твердая. Эта истина меня никогда не подводила.
— Гдах! — мой выстрел ударил хлестко, как щелчок плети.
Обливаясь кровью, главарь наших преследователей сполз вниз по спинке сиденья. Гдах! Гдах! Царёв патронов не жалел, но — стрельба из винтовки на дальние дистанции явно не была его коньком. То ли дело — пистолеты... Он вторично ранил бедолагу— пулеметчика с продырявленной ногой, прострелил плечо тому, который пытался вытащить его из лужи, продолжал выпускать пулю за пулей, пока обойма не закончилась.
В конце концов — почему бы и нет? Вассеру — кем бы он ни оказался — нужно было отправить послание. И потому я методично, как в тире, выцелил сначала одного остолопа с винтовкой — и пальнул ему в ногу, потом второго, который полез в автомобиль за пулеметом. Как будто пулемет в этой ситуации мог хоть как-то помочь! Он схватил пулю в предплечье, заскулил и спрятался за машиной.
Водитель демонстративно поднял руки и закричал:
— Я сдаюсь, слышите? Вертел я этих кретинов!
Царёв к этому времени перезарядился.
— Глаз с них не спускай! — сказал я, подхватил
Шофер, увидев меня, спросил только:
— Это мы на вас охотились?
— На нас. Я вижу, ты тут единственный в своем уме, да и человек, по всей видимости, случайный... Тебе заплатили?
— Заплатили... В задницу они могут свои деньги теперь засунуть, марафетчики клятые. Никогда бы не подписался на дело, если бы знал, что они марафетчики! А вы меня убивать будете? — поинтересовался он.
Я присмотрелся к нему и спросил:
— Где служил?
— Семиреченский полк!
— Под Бубырем был?
— А как же! — его лицо просветлело. — "Коробочка"...
— Да, "Коробочка" всех нас спас тогда... Рота панцеров в одном экземпляре! Выжил панцерник, сводила с ним меня судьба после того боя...
— Так и вы там были?.. — в глазах ветерана — семиреченца мелькнула надежда. — То есть убивать — не будете?
— Я — нет. Но в лесу мой товарищ с винтовкой, и, сам понимаешь...
— Понимаю, не дурак. С этими что делать будем? — он кивнул на раненых.
Те и не помышляли о сопротивлении.
— С перевязкой справишься?
— Справлюсь... — он принял у меня из рук ИПП, рассовал их по карманам и пошлепал по грязи — вытаскивать и латать марафетчиков.
Я проверил усатенького — он не дышал — и принялся собирать трофеи. Пятнистые куртки меня заинтриговали: в плане маскировки они могли дать фору и нашему хаки, и протекторатскому фельдграу! И где такое делают? Одна из них, видимо, предназначенная для остывающего покойничка, нашлась в багажнике. Сам-то он отдал Богу душу в элегантном френче!
Интересную одежку я использовал для того, чтобы завернуть в нее карабины. Их, а также магазины, набитые патронами и короба с лентами для "Бергманна", я перенес в под деревья, туда, где было посуше. Следом настал черед самого пулемета. Увесистая, однако, железяка!
Шофер закончил перетаскивать великих воинов в машину и бинтовать их раны, не переставая при этом материться и проклинать марафетчиков на чем свет стоит.
— Дальше что, командир? — спросил он.
— Дальше? Цепляй лебедку, вытаскивай машину, меняй колесо. Вон — у тебя две запаски. Этим скажешь, чтобы передали Вассеру — если уже надоело терять людей и дорога жизнь — пусть берет в одну руку барабан, во вторую — дудку и отправляется возглавлять ряды идущих к дьяволу! Если не надоело — пусть присылает новых кретинов, эти уже испортились. Ну, и в гости мы к нему наведаемся, только дела свои порешаем...
— Возглавлять ряды?.. — от усталости водитель даже рассмеяться толком не мог, хотя было видно — речевой оборот он оценил.
"Испорченные" марафетчики стонали на задних сиденьях, бесцеремонно сваленные вповалку.
— Всего доброго! — сказал я и скрылся в зарослях.
Водитель, матерясь, принялся устанавливать лебедку.
XVII КАСАБА
Мы шли по Кафу третий день. Южный Каф — Дикий, отличался от Северного — Имперского абсолютной неблагоустроенностью и необжитостью. У обочин дороги бежали кристально чистые ручьи, воду из которых можно было пить, зачерпывая ладонями. Широколиственные леса представляли собой неисчерпаемые запасы дичи и дров, так что на стоянках у нас не было недостатка ни в том, ни в другом.