Флинг
Шрифт:
Он взял худи – до этого сам он надевал его всего несколько раз, – натянул на себя и обнаружил, что оно ему все еще впору. Нос уловил ее запах, пробудивший давние воспоминания. Раньше ему нравилось, что она носит его толстовку…
Он даже нашел статью Тары под названием «Девушки просто хотят иметь фундаментальные права: новая теория феминизма эпохи синтвейва». Пометка красной ручкой – 49 % – когда-то сокрушила Тару. Он взял в руки фотографию – они вдвоем на остановке «Интеррейл» в Париже. Тара поцеловала
В какой-то момент Колин понял, что коробка, в которой он рылся, – это, по сути, их священная реликвия. Капсула времени, о существовании которой он даже не подозревал. Он никогда не был сентиментален, но эти вещи затронули струны его сердца и подтолкнули к идее. Он встал и оглядел маленький гараж.
Может быть, еще есть время свернуть с дороги, ведущей к гибели, и встать на путь искупления? Он знал, что нужно сделать, хотя это, конечно, было нелегко. Похоже, Тара не собиралась возвращаться до конца выходных, и он понимал, что одних слов сожаления будет мало. Нужно показать. А значит, пора браться за дело.
Глава 31
После бодрого уикенда, проведенного с матерью, Тара решила, что пора возвращаться домой. Она дала себе обещание посещать Голуэй, по крайней мере, раз в месяц. Долгая поездка была небольшой платой за материнскую любовь. Тара приехала сюда на грани нервного срыва, а уезжала полная надежды. Был воскресный вечер, и до встречи с Диком Маллиганом за ланчем оставалось меньше двадцати четырех часов. Несмотря на терзающие душу страдания из-за неверности Колина, она все еще была полна решимости заполучить Дика в качестве клиента, чтобы доказать парням, на что способна.
Однако прежде чем выехать на автостраду, ведущую в Дублин, Таре нужно было сделать небольшую остановку. Ее путь лежал в центр Голуэя – в паб «О’Мэлли». Оказавшись на Шоп-стрит, Тара ощутила вокруг кипящую энергию города. Здесь она всегда чувствовала себя как дома – здесь можно было расслабиться и просто жить. Она видела обычных туристов, фотографирующих живописные бары и бронзовые статуи. В Голуэе ощущалась особенная, присущая только этому городу магия. Она как будто попала в ожившую открытку.
Заведение «О’Мэлли» выглядело так же, как и всегда. На деревенском фасаде не было даже свежего слоя зеленой краски. Открыв дверь, Тара с радостью обнаружила, что интерьер тоже не изменился.
Это был один из самых маленьких пабов Голуэя с особой теплой атмосферой. Он никогда не выглядел пустым. Даже сейчас, воскресным вечером, в нем ощущалась приятная атмосфера. Тара не простояла в дверях и пяти секунд, как ее заметил сам Том О’Мэлли.
– Тара Фитцсимонс! – крикнул он из-за стойки.
– Том О’Мэлли! – ответила Тара, подходя к нему. – Тебе не следует
– Уверен, что управлять «О’Мэлли» может только сам О’Мэлли, – рассмеялся Том.
Он немного постарел с тех пор, как Тара видела его в последний раз, но был прав. Без него паб не был бы прежним…
– Но тебе, должно быть, уже за семьдесят, а, Том? – спросила она.
– Это очень любезно с твоей стороны, Тара, но на самом деле несколько недель назад мне исполнилось восемьдесят, – с гордостью сказал Том.
– Боже мой, Том! И ты все еще работаешь?
– Ну ты же знаешь, как говорят? Уход на пенсию – главный убийца стариков. Пока у тебя есть работа, ты должен остаться в живых, чтобы выполнять ее, – сказал он, смеясь. – Что привело тебя в Голуэй?
– О, это долгая история… Серьезная ссора с мужем. Нужно было отвлечься, – отмахнулась Тара, присаживаясь за барную стойку.
– Я всегда говорю: «С огнем борись огнем». Если твой брак под угрозой, поможет виски со льдом, – сказал Том, доставая бутылку Jameson.
– Я бы с удовольствием, Том, но мне предстоит трехчасовая поездка. Мне только «Севен Ап», пожалуйста, – ответила Тара.
– Сейчас будет, – сказал Том, открывая бутылку и наливая газировку в стакан. – Знаешь, завсегдатаи до сих пор говорят, что ты наливала лучшую пинту «Гиннесса».
– Рада слышать, что мое наследие продолжает жить! Мне нравилось работать здесь, Том. Я думаю о том, что раньше мы все время смеялись. Я так рада, что ты ничего здесь не изменил!
– Некоторые просят меня убрать устаревшие таблички, но я отказываюсь. Это моя любимая, – сказал он, указывая на вывеску над баром с надписью «“ГИННЕСС” ДЛЯ КРЕПОСТИ».
– У моего мужа такая же вывеска. Висит в нашей гостиной, – сказала Тара. Она оглядела паб и увидела, что такие же таблички, как у Колина, висят и в «О’Мэлли». – Боже, какое странное совпадение! Они все есть у Колина…
– Что ж, у него определенно зоркий глаз: многие из них очень редкие. Отыскать их нелегко… Мне нужно сменить бочонок, дорогая. Вернусь через минуту, – сказал Том, направляясь в подсобку.
Сидя в баре в одиночестве, Тара вспомнила, как впервые встретила здесь Колина.
Было одиннадцатое ноября. Она даже не видела, как он вошел в паб, потому что пополняла запасы на полках. Потом она услышала за спиной голос, заказывающий «Гиннесс», а когда обернулась, он стоял у стойки. Вот тогда Тара и испытала синхроничность. Это чувство не смутило ее – она точно знала, что происходит. В тот самый момент она поняла: он и есть тот единственный.
Тогда он был таким нахальным, что даже пожаловался на «Гиннесс», прекрасно зная, что она не промолчит и выдаст длинную тираду возмущения.