Фонарь под третий глаз
Шрифт:
— Рассказывай, — велела я, осушив полстакана волшебного зелья.
— Я лучше покажу. Пошли, — подруга залпом допила пойло, и мы поднялись к ней.
Более жалкого и одновременно страшного зрелища мне видеть не доводилось. Нельзя сказать, что вся мебель была перевернута вверх дном — ее вообще не стало. Нет, мебель была, но в очень разобранном состоянии. Вещи из шкафов валялись в художественном беспорядке по всей квартире, включая туалет и ванную. На кухне неизвестные тщательно изучили содержимое всех баночек и коробочек. Даже мусорное ведро было опрокинуто. Все,
— Мне кажется, — растерянно молвила я, — здесь кто-то был…
— Потрясающая дедукция! Я сама ни за что бы не догадалась, — съязвила Манька. Она уже пришла в себя, и к ней вернулось обычное чувство вредности. — Интересно узнать, кто именно. Не подскажешь, Славик?
После некоторых сомнений я все-таки утвердительно кивнула:
— Скажу. Серафим Карлович. Точнее, не он сам, а его люди. Кроме него, никто не знал, что копье у нас. Ну, разве только Шурка. Но за шефа я ручаюсь. Думаю, антиквар потерял терпение и решил действовать, нарушая им самим назначенные сроки. Что ж, это не самый худший вариант для нас с тобой…
— А если это не Карлович? Что тогда?
— Не знаю, но, пожалуй, стоит навестить антиквара, — решилась я. — Только очень тебя прошу, Мань, помалкивай. Нам ни в коем случае нельзя дать понять, что копья у нас нет. Договорились?
— Нешто я без понятия? — проворчала подруга, немного обидевшись.
Мы махнули рукой на вывороченный с корнем дверной замок: тащить из Маруськиной квартиры уже нечего. Да и какой уважающий себя вор станет грабить уже ограбленное жилище? Впрочем, Манька, желая успокоить свою страдающую душу, оставила в коридоре записку примерно следующего содержания: «Уважаемые господа воры! Все самое ценное из этой квартиры уже вынесли ваши коллеги. Если хотите, можете взять дешевое золотое колечко. Оно лежит на туалетном столике в спальне. Только, пожалуйста, не ломайте уцелевшую мебель! Заранее благодарна вам за понимание. Жертва». На мой взгляд, глупее ничего нельзя было придумать, но Марусе стало спокойнее. И я, махнув рукой, направилась к выходу.
К круглому дому Серафима Карловича мы подъехали в начале двенадцатого. Несмотря на поздний час, возле него царило почти рождественское оживление. У подъезда, где жил антиквар, стоял милицейский «газик», машина с надписью «Прокуратура» и «Скорая помощь». Все три автомобиля озаряли округу импульсами синего цвета. Толпа, тоже топтавшаяся у подъезда, возбужденно гудела.
— Чего это, а? — Манька испуганно вжалась в спинку сиденья. — Ментов, что поганок в лесу. Славка, напомни мне, пожалуйста, зачем мы сюда приехали?
— Хотели поговорить с Карловичем насчет украденного копья, чтобы понять, не его ли это рук дело.
— И что? Наши планы не изменились? Может, в другой раз заглянем?
В общем-то, я была не против, но любопытство, сгубившее кошку, взяло верх и надо мной.
— Мань, ты посиди тут, а я узнаю, в чем причина
В любой толпе всегда найдется кто-то, кто знает все и про всех. Обычно это пенсионеры или владельцы собак. Я приметила невысокого плотного мужчину, стоявшего несколько поодаль. Одной рукой он мял незажженную сигарету, а в другой держал широкий поводок, к которому был пристегнут средних размеров теленок. Размеры животного немного смущали, но я подумала, что пес все-таки с хозяином, и подошла к мужчине.
— Добрый вечер! Какой милый у вас мальчик! — польстила я, зная, что хозяева собак млеют, когда хвалят их питомцев. — А я как раз жениха подыскиваю для своей Чары… Проезжала мимо, гляжу — такой красавец! Не могла не остановиться.
Мужчина усмехнулся в густые, «чапаевские» усы:
— Это не она, часом, на переднем сиденье «Фиата» скукожилась? Вынужден вас огорчить — данная порода нас мало интересует. К тому же моя Полли — девочка.
Пес что-то проворчал и презрительно отвернулся. Я растерянно заморгала. Хорошо хоть темно и мужчина не видит, как краска стыда заливает мои щеки.
— Послушай, девочка, я хоть и пенсионер, но не идиот. Ты ведь хотела узнать, что здесь произошло, — скорее, утвердительно, чем вопросительно, произнес мужчина.
— Угу, — шмыгнула я носом. Дядька мне понравился, и врать как-то сразу расхотелось.
— Все в этом мире меняется, кроме женского любопытства! — вздохнул пенсионер и, отшвырнув так и не прикуренную сигарету, сказал: — Антиквара грохнули. Туда ему и дорога, прости, господи! Жучила еще тот был, хоть и инвалид.
Не могу сказать, что я удивилась, мое мнение об антикваре было примерно таким же.
— Почему вы думаете, что его убили? — спросила я. — Ведь антиквар был инвалидом, наверняка у него имелся целый букет болезней.
— Ха, да с таким букетом он до Страшного суда дожил бы! У Карлыча только ноги были парализованы, а так он — живее всех живых. Почему думаю, что убили? А ты сама посмотри: и менты, и прокуратура — все в гости к нам! Ну, менты-то, господь с ними. А вот прокурорские только на убийства выезжают.
— Вы говорили, что убитый — жучила… — напомнила я.
— Еще какой! Из-за приглянувшейся безделушки шел на любые уловки: подкуп, шантаж, угрозы. Об обычном обмане я уж и не говорю. Видно, кто-то из облапошенных клиентов Карлыча не смог простить старика, вот и… — Пенсионер многозначительно крякнул. — Ну, а тебя он тоже, как я понимаю, кинул?
— Обокрал.
— Вот козел! Я всегда ему говорил, что он плохо кончит. Как видишь, был прав.
— То есть как говорили? — удивилась я. — Вы знали Серафима Карловича?
— Фима — мой сосед. Был. Иногда заглядывал ко мне, иногда я к нему заходил.
— Почему же вы в милицию не обратились? Раз у вас была уверенность в… нечестном бизнесе соседа, не проще было бы…
— Настучать? Можно, конечно. Да ведь Карлыч с его деньгами откупился бы.