Фонтаны на горизонте
Шрифт:
На каждом китобойном судне будут находиться краснофлотцы с миноносца. Они проследят, чтобы где-нибудь у реки или в бухте не были случайно забыты или не замечены гниющие туши.
Это насилие, — почти прошептал Микальсен.
Нет, это помощь. Мы помогаем вам быстрее закончить уборку туш и уйти из советских вод. — Яльмаров говорил ровно, спокойно и немного медленно. — А насилие выглядит иначе. Скажем, к примеру, я прикажу посадить вас в тюрьму. Вот это уже будет насилие. Причем, вполне оправданное, законное.
Меня... в тюрьму... за что, — капитан-директора била дрожь. — Я не понимаю...
Успокойтесь! —
Я бы хотел, — заговорил Микальсен, — увести флотилию сейчас же. Будь проклят этот рейс, эта концессия. Она уже дала нам убыток в полмиллиона золотых рублей. И каждый день, что мы стоим без дела, приносит новые убытки. А если мы начнем отводить туши в океан то сколько на это уйдет дней? Сколько убытков? Из-за гнилых китов, которых мы не ставили у берегов.
— Не будем снова спорить, — устало сказал Яльмаров. — Вы же сами еще три дня назад не возражали против моих доводов. Зачем же доводить дело до насилия. А? Лучше дайте приказ своим китобойцам начинать работу.
Микальсен сорвал своротника салфетку, смял ее и поднялся из-за стола.
— Хорошо. Ваши требования будут выполнены.
Яльмаров тоже поднялся.
Благодарю за великолепный завтрак. Разрешите с вами подняться на мостик, чтобы послушать, как вы отдадите приказ.
Я вызову сюда капитанов и скажу им о вашем приказе, — остановился в дверях Микальсен.
Нет, — покачал головой Яльмаров. — Зачем тратить время, беспокоить людей, заставлять их карабкаться по штормтрапу. Не надо. Вы прямо с мостика, по мегафону, отдадите команду. Надо, чтобы вся флотилия знала, куда и зачем уходят китобойцы.
Микальсен растерянно посмотрел на Яльмарова: «Бромсет не простит мне этого». Северов и Захматова обменялись улыбками. Они поняли, что задумал Яльмаров. О позорных делах с «мягкими пробками» должны узнать все китобои. А потом об этом станет известно и за рубежом. Хозяева флотилии не посмеют поднять крик о насилии большевиков над концессионерами.
Но капитаны не знают, куда вести свои суда, —слабо попытался сопротивляться Микальсен.
Не беспокойтесь. У наших краснофлотцев есть списки тех береговых пунктов, откуда надо убрать гниющие туши, — успокоил его Яльмаров. — Краснофлотцы уже на китобойных судах.
Микальсену ничего не оставалось делать, как идти на мостик и взяться за мегафон. Его дрожащий от гнева и страха голос разнесся над судами.
— «Вега-первая». Капитан Ханнаен. Идите на уборку гниющих китовых туш...
— Которые вы поставили, — подсказывал Яльмаров капитан-директору через Северова, — в устье рек для задержки рыбы...
Микальсен покорно повторил, обливаясь потом.
Бромсет, когда услышал первые слова капитан-директора, выругался и сказал Ханнаену:
Он, кажется, сошел с ума,
Надо заставить его замолчать, — поддержал Ханнаен.
Но в этот момент рядом с Микальсеном появился Яльмаров. Бромсет в бессильной ярости сжал поручни мостика. Вот, оказывается, что значит обещание этого чекиста: «Я помогу вам разыскать всех сбежавших от вас китов». Бромсет больше не мог сдерживаться. Он метался
На мостик поднялся краснофлотец и, войдя в рубку, склонился над картой на штурманском столике. Потом краснофлотец достал из кармана бумажку с несколькими словами и сказал Ханнаену:
— Ривер Сторож[34]
Ривер Сторож — река Сторож (англ.)., — и указал точку на карте. Краснофлотец был молод, но от него веяло такой уверенностью, силой, что Ханнаен покорно ответил:
— Иес, сэр!
Он вышел на мостик и приказал отдать швартовы. Краснофлотец тоже вышел из рубки. Бромсет сбежал с мостика, бросился к себе в каюту и, достав бутылку рому, налил полный стакан и выпил его. Не удержавшись, Бромсет посмотрел в иллюминатор. Китобойные суда отходили от базы, и все ложились на один курс, к берегу, — убирать ими же поставленные туши китов.
— О, доннер веттер! — выругался Бромсет и снова налил себе стакан рому. В этот день Бромсет впервые был смертельно пьян. Он, забыв о том, что выдавал себя за норвежца, ругался по-немецки, грозил большевикам, порывался выйти из каюты, но Ханнаен запер его...
2
Китобойная флотилия «Вега», лишенная концессионных прав, в сопровождении советского миноносца вернулась в Петропавловск. На этот раз ее приход не вызвал волнения в городе и даже как-то мало обратил на себя внимания. Гавань была полна пароходов под различными иностранными флагами. Торговля за эти несколько месяцев заметно расширилась. Рыбная Камчатка была новым Клондайком для прожорливых и разворотливых хозяйчиков, спекулянтов, перекупщиков, искателей счастья, представителей разных авантюристических компании и обществ.
«Вега» со своими китобойцами стала в дальнем углу гавани. Яльмаров с Северовым и Захматовои сразу же съехали на берег. Они спешили в губком партии. Иван Алексеевич даже не успел собрать свои вещи.
Когда катер отвалил от трапа базы, увозя советских людей, Бромсет немедленно поднялся к Микальсену. Капитан-директор трусливо следил за грапунером, ждал его ругани, укоров. Они давно не виделись, с того дня, как «Вега-1» с Северовым ушла на разведку китовых стад. Опасения Микальсена были напрасны. Бромсет, поздоровавшись, спросил:
— Радиограммы есть?
Микальсен отрицательно покачал головой. Бромсет помолчал, походил по каюте.
Чекист сказал, когда нам уходить отсюда?
Нет, но предупредил, чтобы мы были готовы к отходу.
Пойдем в Нагасаки, — сказал Бромсет и вышел из каюты
Стоял ясный, солнечный день. В гавани было шумно, но Бромсет ни на что не обращал внимания. Он торопливо прошел к каюте Северова, оглядел пустынный коридор и ключом с движущейся головкой открыл дверь. Юрт вошел, прикрыл за собой дверь и осмотрелся. В каюте был беспорядок. Северов начал собираться, но все оставил на половине. На койке стоял раскрытый чемодан с уложенным бельем, плащ был брошен на спинку кресла. На столе лежала открытая коробка табаку, высилась стопка книг.