Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
Шрифт:
И тут приехал близкий друг. Развалился на стуле, попивая кофе. Выпил две чашки под итальянскую колбасу. После чего сказал с плохо скрываемым удовольствием:
– Помогаю сейчас дочке Черенкова в вопросах наследства.
Он был адвокат, но это ладно. Он был спартаковский болельщик, на которого периодически нападала уверенность в ближайшем светлом будущем этого клуба.
Я позавидовал. Черенков для меня, как и для каждого, был не только гением, но и удивительно неотмирным человеком. Я сам придумал это словечко,
– Слушай, – сказал я, предугадывая возможность. – Я понимаю, что это нагло, но может быть, ты у нее попросишь для меня какой-нибудь предмет? В коллекцию. Даже не знаю что. Обещаю относиться с трепетом и даже придумать рассказ.
Он был настоящим другом и поэтому кивнул, обещая. Черенков был для него чем-то неизмеримо большим, чем для меня. И он однажды пролежал с ним в одной палате пару недель, когда решал вопросы, связанные с необходимостью получить фиктивное медицинское заключение.
– Знаешь, она меня вспомнила! – с гордостью сказал друг. – Я рассказал, как был в одной больнице с ее папой, а она говорит: он мне про вас рассказывал!
Мой друг просто светился в эту минуту от счастья. Я его прекрасно понимал, но все равно решил чуточку остудить его пыл.
– Учитывая, где вы познакомились, я бы не очень радовался, – сказал я. – Мало ли… Ты же не знаешь, что именно Федор про тебя рассказывал.
Он захохотал. И я тоже. А потом мне позвонил друг детства и предложил встретиться.
Мы пили кофе, потом он достал ноутбук и включил видео, которое хотел мне показать. Он стал режиссером, снял сериал и теперь мечтал о полном метре.
Про сериал мне было сложно что-то сказать. Кроме того, что это была очень качественная работа. Но я удивился, услышав, что он хочет снять фильм про футбол. Про футболиста. Про Черенкова.
– Я не знаю, в чем может быть сюжетная линия, – сказал я, размышляя. В ответ на только что сделанное предложение попробовать написать сценарий. Пока не соглашаясь и не отказываясь.
– Попробуй! – уговаривал меня друг детства.
А меня и не надо было уговаривать. Я был готов, только по обыкновению сомневался: справлюсь ли? Так, чтобы все вышло по-взрослому.
– Надо с людьми встретиться, – сказал я. – Кто был с ним близок. С Родионовым. С дочкой.
– Подумаешь, как на них выйти? – спросил он.
– Да что тут думать! – ответил я. – Сейчас наберу и попрошу.
Настя смущалась больше нас. Она была настолько простым и открытым человеком, что я даже растерялся. Даже не знал поначалу, о чем ее спросить.
– А он понимал, что болеет? – задавал вопрос друг.
Настя кивала, становясь очень серьезной.
– Конечно. Он мне поэтому и запрещал в футбол играть. А мне хотелось!
Я
Сборная в 2008 году базировалась в дни чемпионата Европы в австрийском городке Леоганг, тренировки часто были открытыми для зрителей, и после одной из них, спустившись к полю, я увидел, как мне приветственно машут коллеги. Я подошел, поздоровался и вдруг увидел Черенкова.
Федор стоял чуть в стороне и ощутимо стеснялся. В руке у него был мяч.
– Прилетели сюжет снимать, – пояснили коллеги. – Федор Черенков на чемпионате Европы.
– Здорово! – сказал я. – Федор, очень рад вас видеть!
И услышал его тихий застенчивый голос:
– Я бы хотел автографы у ребят взять. Можно? Не откажут?
Я даже не обалдел. Я просто растерялся. Федор Черенков – и такой вопрос! Даже не в вопросе дело. Интонация!
Я взял его под руку и повел в сторону раздевалки.
– Черенков, – говорил я. – Приехал ребят поприветствовать, поддержать.
Все сразу становились почтительными и расступались.
Он стоял с мячом, игроки выходили, расписывались. Федор благодарил.
– Это наша суперзвезда. Гений советского футбола! – сказал я Хиддинку с благоговением в голосе.
Гус кивнул, пошел давать интервью. Черенкова увидели Бородюк с Корнеевым, удивились не меньше моего и подошли. Я стоял рядом с Хиддинком, но не слышал ни слова из того, что он говорил. Все косился на Черенкова и никак не мог поверить, что это происходит на самом деле.
– А животных он любил? – спросил я Настю.
Она сразу расцвела, заулыбалась:
– Я у него собаку просила. Долго. И наконец мама разрешила. Мы встали рано утром, поехали на Птичий рынок. Нашли щенка чау-чау. Папа говорит продавцу: покажите родителей, чтобы понять, каким он будет. Мы такие наивные были, нам какой-то календарик вручили, и мы поверили. А собака выросла совсем не по породе. Какой-то метис, наверное. Но папа его любил.
Настя была очень похожа на своего отца. И очень его любила.
– Еще что-нибудь смешное вспомните! – попро– сил я.
– Еще? – Она задумалась. – Даже не знаю…
– Ну, где вы с ним встречались? Он ведь ушел из семьи, когда вы еще девчонкой были.
– Ну да. В «Макдональдсе» встречались. Он очень любил там есть. Обычно звонил и говорил: дочка, идем на нашу точку. Мы набирали там кучу еды. Он бигмаки очень любил. Наедались до отвала.
– А еще? – спрашивал друг.
– Да как-то я ничего не вспомню. – Настя смущалась. – Вот совсем. Ну и память…