Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
Шрифт:
– Что тут еще есть, кроме этой улицы? – спросил Вася Березуцкий.
Я пожал плечами. И, пока дублинцы не покинули нас, спросил их.
– Здесь восхитительные антикварные лавочки, – сказали они. – Обязательно зайдите, получите удовольствие.
– Что они говорят? – спросил Жирков. Я перевел:
– Предметы старины, Может быть, и по твоей теме – времен Второй мировой – что-нибудь найдется.
Он посмотрел на меня немного недоверчиво.
– Они, конечно, не воевали. Или так воевали, что мы про это не слышали. Да и
– Мы идем или нет? – спросил Вася.
И мы пошли. Увидели, как тенью самого себя промелькнул где-то впереди Сергей Фурсенко в сопровождении своего охранника Димы. Выходной день, да еще и после победы. Красота!
Идя по анфиладе лавок, я охал и ахал. Гордился, что привел ребят сюда. Даже в Лондоне я не видал такой красоты.
– Смотри, Юра, какое кольцо! – сказал я. – С ума сойти! Похоже, еще викторианское.
Кольцо было сумасшедшее: огромный изумруд в обрамлении сапфиров и крупных бриллиантов цвета шампанского. От него пахло Конан Дойлом и Коллинзом. Загадками и вечностью.
Юре кольцо понравилось, как и остальным.
– Сколько стоит? – спросил он.
– Сто пятьдесят тысяч фунтов, – сказал я и представил, что могу продать свою квартиру и купить кольцо.
На этом мечты заканчивались. Потому что становилось совершенно непонятно, что с этим кольцом делать. Дальше начиналась уже сплошная Алла Пугачева с Раймондом Паулсом. Только вместо миллиона алых роз – умопомрачительное кольцо, которому двести лет.
– Ничего себе! – воскликнул Юра. – А по моей теме что-нибудь есть?
Я посмотрел на него. Потом снова на кольцо, но уже более спокойно. Одной фразой он исцелил меня от вспыхнувшей бури эмоций.
– Сейчас узнаем, – пообещал я и пошел к продавцу.
Тот удивился. Пожал плечами. Предложил купить подсвечник, вывезенный кем-то из индийских колоний. Бронзовая обезьяна, сидящая на улитке из перламутра. Маленькая такая вещица. Совершенно недорогая по сравнению с кольцом.
– Заверните, – сказал я и достал кошелек.
Юра ждал. Человек удивительного терпения, скажу я вам.
– Ничего нет, – сказал я. – Максимум немецкий бинокль. Он, кажется, видел его в одной из лавок, но не помнит, в какой конкретно. Предлагает просто пойти и поискать.
Было уже двенадцать. Обед был в час. Мы посмотрели-подумали и пошли пить кофе. В кафе, куда мы зашли, сидел Семшов. Разговаривал с двумя журналистами. Перед ребятами были пинтовые кружки с «Гиннессом». Он держал в руках чашку капучино – таких размеров, что ее можно было бы вручать за победу в чемпионате или в Кубке.
Мы не стали мешать им. Уселись за другой стол. Заказали капучино. Те, кто был в сборной при Гусе, другой кофе, по-моему, пить уже не могут.
– Расстроился? –
Юра пожал плечами:
– Все равно ремонт.
Подумал немного и открыл фото на айфоне. Показал мне.
– Ничего себе! – присвистнул я, увидев часть коллекции. И посмотрел на него с возросшим уважением.
– В Москве, в начале Ленинского, есть хороший магазин военного антиквариата, – сказал я. – Там на входе прикован цепью пулемет Максим. Форма, документы, медали, прочее…
Он слушал с возраставшим интересом.
Символическая сборная
В девяностых со спортивными СМИ в стране дело было не густо. Интернета не существовало, НТВ-Плюс только-только возник, а весь рынок бумажной прессы, по сути, монополизировал «Спорт-Экспресс».
«СЭ» был тогда на пике популярности. Его читали. Его обсуждали. На него равнялись. Футболисты читали газету от первой страницы до шестой, где начался хоккей, а следом за ним и другие виды спорта. Если твое интервью вышло в «СЭ», ты мог считать, что не зря столько лет тренировался и играл. А если ты попадал в символическую сборную после очередного тура, то это могло стать поводом для подъема самооценки.
Николай Толстых, в те годы президент «Динамо» и Профессиональной футбольной лиги, вспоминал, как к нему попросился на переговоры Олег Терехин, главный динамовский бомбардир.
Внеплановых переговоров, да еще и по инициативе игроков, Толстых не любил, поскольку изначально не ждал от них ничего хорошего. Есть контракт, есть обговоренные условия, есть футболист, на которого можно рассчитывать на длинной дистанции. Любой уход в сторону от этой приятной парадигмы чреват проблемами. Поэтому Толстых встретил Терехина настороженно, хотя и вел себя поначалу приветливо. Спросил, как дела, чем обязан.
Бомбардир развернул «Спорт-Экспресс», который держал в руке. Показал на таблицу с лучшими игроками чемпионата – по оценкам газеты, выставляемым после каждого матча.
– Единственный динамовец в первой десятке, – сказал он. – Добавить бы надо.
– Что добавить? – мрачно спросил Толстых.
– Зарплату.
Подозреваю, что от разговора на повышенных тонах дрожали стены. Времена были непростые. Многие клубы заставляли иметь годовой бюджет не ниже трех миллионов долларов. Лишних денег в стране не было.
Ходили слухи, что некоторые игроки пытались договориться со «Спорт-Экспрессом», чтобы им выставляли оценки повыше, хотя бы на полбалла. Но я в эти слухи не верил, поскольку в целом картина совпадала с происходящим в нашем чемпионате. Да и более высокий балл не гарантировал игроку ничего, кроме морального удовлетворения.
Правда, в Питере, когда ведомый Бышовцем «Зенит» шел некоторое время на первом месте, один из украинских легионеров, лидер команды, придумал гениальный вариант, как капитализировать свои футбольные успехи.