Формалин
Шрифт:
– Теперь-то созрела для объяснения?
Тоже удобнее располагаюсь, потирая колени:
– Я не помню, если честно. Это… - не могу объяснить, поэтому поджимаю колени к груди, обняв их руками. – Это странно.
– Ясно, - отвечает, потирая мятое после сна лицо. Смотрит на меня, ударив кулаком об кулак:
– Ну, а сейчас тебе лучше?
Дилан О’Брайен – человек, ставящий меня в тупик каждый раз, как начинает открывать рот. То он груб со мной, всем видом показывает, что ему неприятно мое общество. То спрашивает, как я
Моргаю, чуть опустив глаза:
– Да, вроде, в порядке.
– Думаю, тебе стоит переговорить с родителями. Наверняка, они тоже заметили нечто странное, поэтому обсуди это с ними. Может, вы съедете.
– Так значит, ты, наконец, убедился, что в этом доме творится что-то странное? – смотрю на него. Дилан чешет висок, отводя взгляд, и хрипит:
– Да, но мне пока с трудом верится.
Я улыбаюсь, на что Дилан ещё сильнее хмурит брови, спрашивая:
– Чего смешного?
– Просто, рада, что не схожу с ума. Мне казалось, что это все плод моей фантазии.
– Лучше бы оно было так, - ворчит Дилан, давя пальцами на глаза. Я хмурюсь, хлопнув его по коленке. О’Брайен поднимает голову, смотря на меня:
– А что? Теперь мы оба слетим с катушек, а так это могла бы быть только ты. Фантазия это или нет, оно выходит за рамки реальности, то есть нормы. Человек не верит в потустороннее, но при этом везде ищет то, что могло бы подтвердить обратное. То есть, ему хочется стать очевидцем чего-то необычного, но это самое «необычное» может сильно повлиять на психику.
– Хочешь сказать, мы все равно в заднице? – подвожу итог его слов.
– Именно, - кивает.
– Какой-то «тлен» выходит, - вздыхаю, вновь выпрямляя ноги.
Мы с ним молчим, редко бросая друг на друга взгляды.
Скрип двери.
Я выдыхаю через рот, когда в комнату заглядывает пожилая старушка. Её глаза становятся больше. Она смотрит то на меня, то на Дилана, вдруг как-то странно улыбнувшись, хотя её улыбка кажется мне приятной:
– Я сделала завтрак, спускайтесь.
Мы с Диланом переглядываемся, начиная одновременно говорить, поднимая ладони:
– А, нет, мы…
Старушка перебивает:
– Дилан! Невоспитанный!
О’Брайен раздраженно закатывает глаза, хватая подушку, и прижимает её к лицу, что-то ворча.
– У нас гости, а ты не предупредил, - она смотрит на меня, и её взгляд становится мягче. – Не стесняйся. Гостям я всегда рада, особенно, если они «такие», - выделяет последнее слово, начиная закрывать дверь.
– Я… - заикаюсь, медленно переводя глаза на Дилана, который продолжает дышать в подушку. – Прости.
Он опускает руки:
– Нет, ну, ты видела? – указывает пальцем в сторону двери. – Видела? И с ней я живу. Было бы легче, если бы она нашла тебя мертвой у меня под кроватью, чем вот так, - цокает языком, кусая губу. – Ты знаешь, что от тебя одни… - замолкает, качая головой
– В любом случае, ты тоже попала, так что тебе не отвертеться.
Я улыбнулась, отвернувшись:
– Я как бы и не тороплюсь домой.
– Поднимайся, - командует, направляясь к двери. Вскакиваю, поспешив за ним.
Хотя, чувствую себя неудобно: что его бабушка могла подумать? Девушка в кровати её внука… Боже. Посмотрим, что из этого выйдет, но мне кажется, что она хороший человек, поэтому не подумает ничего плохого про меня.
***
Саманта не могла уснуть всю ночь, а шум мешал расслабиться. Женщина заставила себя подняться с кровати, ведь нельзя пропускать рабочие дни. Тем более, в том материальном положении, в котором они засели, как в глубокой яме, не стоит даже думать о больничном.
Она сделала себе кофе. Стюарт, сидящий за столом в какой-то глубокой задумчивости, выглядел не лучше. Женщина сделала и ему крепкого напитка, сев рядом. Мужчина поблагодарил её кивком.
Эта ночь была одной из самых тяжких для обоих.
Дверь кухни раскрыта. В проеме появилась девушка. Она заставила взрослых невольно сглотнуть, напряженно уставившись на свои кружки. Девушка прошла к столу, сев напротив родителей.
Саманта выдавила улыбку, подняв на неё глаза:
– Как тебе спалось, Кэйлин?
Девушка выпрямилась, уставившись на них, не моргая.
***
Кажется, только оказавшись на кухне, осознаю, как мне неловко: старушка накрыла на стол, приглашая меня сесть, хотя я в который раз попыталась объяснить ей, что не голодна и могу пойти домой.
Атмосфера в этом доме иная: если у меня холодные стены, сухой воздух, пыльно, сероватые обои, то здесь все иначе. Здесь тепло, глаза приходится щурить от такой «солнечной» обстановки. Много желтых, бежевых и оранжевых оттенков.
Опускаюсь напротив Дилана. Еды-то сколько…
Потираю ладони, смотря на тарелки большими глазами: блинчики с джемом, вафли, тосты, разные соки, судя по всему, свежевыжатые.
Поднимаю глаза на О’Брайена, который, к слову, выглядит спокойным. Старушка поставила передо мной стакан с молоком:
– Пей, это нам только вчера привезли из соседней деревни, там такие прелестные люди живут, а природа там…
– Ба… - шепчет Дилан, потирая глаза.
– Да-да. Кушай, а я пока отнесу еду старику, он опять противится покидать комнату. Знаешь, я вскоре спрячу его пульт от телевизора, - говорит, чем вызывает улыбку на лице парня. Я немного теряюсь, ведь понятия не имела, что Дилан может так тепло улыбаться.