Фотографирование осени

Ботева Мария Алексеевна

И всё было у неё. Кто-то подумает, что это враки, так не бывает.

Бывает.

А потом она чего-то задумалась, задумалась. Ходила так

несколько недель. Спросишь её: ты чего. А она только отмах-

нётся. А потом говорит мне: ты чё, некрещёная? Мы вместе

оказались некрещёными. Пошли и окрестились, это недолго.

Ладно. Дальше она думает. И как-то редко ко мне заходит, ред-

ко стали видеться. Говорила, что ей некогда. Смотрю, она каж-

дое воскресенье из церкви приходит. Ушла со своей хорошей

работы (уже тогда она работала), устроилась уборщицей в ико-

нописную мастерскую куда-то. Мы почти не видимся, а если

видимся, она всегда говорит, что она жила неправильно, что

наконец-то знает, как надо. С ней разговаривать о человече-

ских вещах уже просто невозможно. Она не слышит просто. Ко-

гда она уходит, мне плакать хочется.

Вот что она говорит: всё, что вокруг, — это сделал Бог.

Даже если у тебя плохо на душе — это сделал Бог. Попросишь

его — и станет легче. Если у тебя не ладится на учёбе или на

работе — это испытание тебе даёт Бог. Мы с тобой редко обща-

емся, но у нас есть Бог, поэтому и грустить не надо.

Я всё понимаю, но терять подругу жалко.

Крыша

Вот полезла я на крышу. Хотелось, а тут как раз чердак

был открыт. Не знаю, кто как, а я пользуюсь любым удобным

случаем, чтобы на крышу залезть.

Или вот видела рекламный щит, чтоб все знали, в городе

прямо. Написано: спасибо за надёжную крышу, наш дорогой

мэр. И подписано строительной компанией.

Это я с крыши увидела, на которую вылезла погулять.

Чердак кто-то закрыл, а на крыше уже темно и страшно. Надо

как-то слазить. Дальше не знаю, надо ли рассказывать. Но ко-

нец у этой истории неожиданный. Подходит ко мне один чело-

век и говорит, чтобы я прыгала. С крыши, с пятого этажа. Снег,

конечно, но где уж тут разбежишься. Нет, я не прыгнула. Он

обиделся и заплакал. Потом уже, через несколько лет понятно

стало, что он давно живёт на крышах и проказничает. Отсюда

все самоубийства.

Пришлось прыгать по чьему-то потолку, чтобы открыли

чердак. Ну не с крыши же!

Грусть

Вот отчего она приходит, грусть. Это так: целый день бе-

гаешь, бегаешь. Стараешься, чтобы получше. Если работаешь —

чтобы работу получше сделать. Если учишься — выучить луч-

ше, понять. Если бездельничаешь — тоже так качественно.

И вот так целыми днями, днями. А никто не понимает, че-

го ты бегаешь, чего суетишься. И такие найдутся, кто скажет,

что суета это, суета. И если кто думает, что это не обидно, когда

говорят про суету, — неправ совсем. Потому что обидно. Тут и

так бегаешь, а тебе ещё такие вещи говорят. И, главное, правда,

суета всё.

Вот и грустно.

Зубы

Вот, кажется, чего там проще, бери да вырывай зубы. Но

жалко же. Вот мама моя. Давно могла бы вырвать все зубы и не

иметь больше обязанностей ни перед собой, ни перед обще-

ством. Так нет, она ходит так. И никто не заставит её идти к

врачу. Так и я.

Швартовы

Вот раньше я была ненормальная, правда. К примеру, как-

то услышала такое выражение: отдать швартовы. И так оно по-

нравилось, что я целый день ходила и говорила: отдать швар-

товы! А ну отдать швартовы! Не отдам швартовы! Нет, отдай!

Какие ещё швартовы, нету у меня, не отдам. Отдай швартовы! А

сколько надо? Пять. А у меня столько нет. Тогда давай, сколько

есть. Не отдам!

И так целыми днями я ходила и говорила. Потом перешла

уже на другие слова и их тоже говорила. Родители чуть не вы-

звали врачей. Окончательно их доконало, когда я сказала, что

счёт в футболе 3:0:5. Это совсем их вывело из себя. Они решили,

что дочь ненормальная у них. От врача меня спас отцовский

ремень. Он выпорол меня и на том успокоился.

Я обиделась на швартовы. Мало того, что меня выпороли,

у меня из-за этого нет ни брата, ни сестры. Я всё время просила

сестру, но родители говорили, что им и одного сумасшедшего в

доме хватает, и смотрели на меня с жалостью.

Друзья

Вот что значит — друзья, соотечественники. И не так себе

на словах, а на самом деле. Настоящие друзья. Эти не бросят.

Пить хочется — на тебе воды. Холодно — на тебе одеяло. Изо

рта пахнет — на тебе жвачку. Это я понимаю.

А не так что — ну что пришла, ну как твоя жизнь? Может,

хорошо, а может, плохо. Что-то ты грустишь? Может, что слу-

чилось? Надо ли помочь? Или радость? Пойдём праздновать.

Вот этого не люблю.

Рашпиль

Вот так нежданно-негаданно узнаёшь новые слова. Раз

вылезет какой-нибудь рашпиль. Бабушка тебе говорит: возь-

ми-ка пасхальное яичко, похристосуйся. А нет, так вот тебе ра-

шпиль. А что такое рашпиль — узнаешь, когда свои будут вну-