Фрагменты студенческой биографии
Шрифт:
Оля жила довольно далеко – в другом районе города. По дороге Виктор успел растерять большую часть своего мужества, и, когда он наконец вошёл в Олин подъезд, чей-то трусливый, писклявый голосок прокричал у него внутри: «Это очень страшно, Витёк! Беги домой, пока не поздно!»
«Нет! – решительно произнёс другой голос, твёрдый, почти металлический (это в душе Виктора зашевелились ростки мужской гордости). – Ты должен преодолеть свой страх, Витёк! Не преодолеешь, сбежишь – как потом самому себе через зеркало в глаза смотреть будешь?.. Вперёд,
– Хорошо, – вздохнул Виктор. – Попробую.
И на цыпочках приблизился к двери Олиной квартиры.
Указательный палец потянулся к кнопке звонка, замер на мгновение в нескольких миллиметрах от цели – и вдруг трусливо юркнул в карман.
Виктор запрыгал по ступенькам вниз.
«Умница!» – радостно прокричал писклявый.
«Назад, слюнтяй!!» – рявкнул металлический.
– Не волнуйтесь, я обязательно вернусь, – заверил Виктор ростки своей мужской гордости. – Просто... неудобно как-то: первый раз в гости – и уже с цветами...
Он притормозил у трубы мусоропровода, открыл заслонку и бросил вниз розу. С минуту в раздумье потоптался на месте, потом кивнул, соглашаясь с каким-то своим, не высказанным решением, – и швырнул туда же конфеты.
– Вот, ёлки зелёные... Так тоже, вроде, неудобно: с пустыми руками...
«Конечно, неудобно! – подтвердил писклявый. – А значит – шуруй домой!..»
«Только попробуй!!» – угрожающе прорычал металлический.
Виктор поправил причёску, сделал глубокий вдох – и решительно зашагал вверх по лестнице.
«Не трусь! – уговаривал он себя по пути. – Будь мужчиной!.. Будешь?»
– Буду! – сам себе заявил он – и едва не проткнул пальцем кнопку звонка.
Дверь отворилась так быстро, что Виктор, даже если бы захотел, не успел бы сбежать. На пороге, кутаясь в лёгкий шелковый халатик, стояла и удивлённо моргала глазами Оля.
– Витя?.. Какими судьбами?
– Да вот... Это... Как бы... Ну, в общем... – Виктор почувствовал, что его начинает трясти; он опустил глаза, залился предательским багрянцем, ссутулился, втянул голову в плечи, попятился назад, но вдруг остановился, вскинул подбородок и, подстрекаемый суфлёрскими выкриками ростков мужской гордости, выпалил: – Пришёл вот. Поговорить надо.
– Хорошо. Поговорим, – кивнула Оля. – Заходи.
– Да заходи же, не стесняйся! – повторила она несколько секунд спустя и, видя, что Виктор всё ещё колеблется, за руку втащила его в прихожую. – Разувайся – и проходи на кухню. Я чайник поставлю...
– Ты что будешь пить? – прокричала она уже из кухни. – Чай или кофе?
– Что-нибудь... – промямлил Виктор, сняв туфли и придирчиво разглядывая свои носки.
– Что-нибудь – в смысле «покрепче»? Да?.. У меня коньяк есть. Будешь?
– Буду... Немножко.
Виктор вошел в кухню.
Оля стояла у плиты, спиной к нему, и переворачивала румяные ломтики ветчины на сковороде.
Не отрывая глаз от её спины, Виктор воровским движением схватил со стола бутылку, почти
– Что ты делаешь?! – ахнула Оля, обернувшись.
– Извини, пожалуйста... – Мучимый стыдом Виктор не знал, куда девать глаза и руки. – Честное слово... я не алкоголик!.. Просто... – Он замялся, беспомощно огляделся по сторонам и опустился на табурет. – Извини. Сегодня же куплю тебе новую бутылку.
– Да мне не жалко, Бог с тобой, Витька! – обиделась Оля. – Но... ты разве не понял? Не почувствовал ничего?.. Ты не коньяк пил.
Она открыла дверцу подвесного шкафчика, достала с полки бутылку коньяка и поставила её на стол. А бутылку, из которой пил Виктор, от греха подальше спрятала в буфет.
Виктор встревожился не на шутку.
– Слушай, Оль! Я ничего такого, ядовитого, не выпил, случайно?
– Да нет, успокойся. Обычное растительное масло. Рафинированное...
Борясь со смехом и украдкой посматривая на Виктора, она принялась накрывать на стол. Виктор, красный как рак, сидел, опустив голову, и с унылым видом пересчитывал ворсинки на коврике под ногами.
– Ну вот, кажется, ничего не забыла, – сказала Оля, закончив сервировать стол и усаживаясь напротив гостя. – Коньяку?.. Или, может, сначала поговорим о деле? Ты как будто хотел о чём-то со мной поговорить, – напомнила она.
– Поговорить? – испугался Виктор. – Ах да... Хотел.
– О чём?
– Ну... – начал было Виктор – и умолк.
На его багровом лбу проступили капельки пота; уши запылали ярче прежнего; спрятанные под столом руки заходили ходуном.
– Может, у тебя какие-то трудности с учёбой? – пытаясь скрыть улыбку, спросила Оля минуту спустя, так и не дождавшись продолжения загадочного «ну».
– Да... То есть не совсем с учёбой... Вернее, вообще не с ней... – Почувствовав лёгкое головокружение, Виктор осмелился положить одну руку на стол, но сделал это, продолжая разглядывать коврик под ногами, и потому случайно опустил ладонь в блюдце с вареньем; впрочем, сам он этого не заметил, Оля же со свойственной её полу тактичностью решила промолчать. – У меня, понимаешь... возникли трудности несколько иного рода...
– А конкретнее?
– Ну... Как бы это тебе сказать...
«Никак не говори! – кричал у него внутри писклявый. – Извинись, попрощайся и – бегом домой!»
«Я тебе извинюсь! – угрожал металлический. – Я тебе попрощаюсь!.. Говори прямо: Я тебя люблю! – и дело с концом! Неужели так трудно?»
«Скажи, что поговоришь с ней завтра, в университете!»
«Признавайся в любви немедленно! Будь мужчиной!»
«Сбежавшей тряпкой спокойнее, чем осмеянным мужчиной!»
«Осмеянным мужчиной достойнее, чем сбежавшей тряпкой!»
– Давай всё-таки сначала выпьем по рюмочке, – предложила Оля, устав дожидаться, пока Виктор решит проблему: в каких именно словах изложить ей цель своего визита.