Француз
Шрифт:
У самого берега нас встречает весёлая компания. Она расположилась за деревянными столбами, служившими когда-то сваями для моста через реку.
Компания состоит из четырёх человек: молодой симпатичной мамаши, лет тридцати или около того, девочки, лет семи-восьми, вероятно её дочери, и двоих парней неопределённого возраста. Парни похожи друг на друга, вероятно, родные братья. Один из них, по всей видимости, – отец семейства и муж этой молодой женщины, вопросительно смотрит на нас. Все пьют пиво из пластиковых стаканов, кроме, конечно, маленькой девочки. Компания спокойная и не агрессивная,
«Здравствуйте, - говорит им Ирван, - приятного аппетита».
«Бон аппети», - подключаюсь я к его пожеланиям.
Компания настораживается. Разговор, который они вели, смолкает.
«Это француз, - киваю я головой в сторону Ирвана, - приехал в Брянск, гостит у меня ».
«А почему тогда так чисто по-русски разговаривает»? – интересуется дамочка.
«Потому что изучает русский язык», - объясняю я.
«А как вы относитесь к санкциям»? – переходит в наступление молодая женщина и делает шаг навстречу французу, перегораживая ему дорогу. Пластиковый пол-литровый стакан, наполовину опорожнённый, мерно покачивается в её руке. Время от времени она к нему прикладывается.
«Моа… жё… я», – начинает запинаться Ирван, подбирая нужные слова.
«Не приставай к человеку, - вмешиваюсь в разговор я, - видишь, он сразу все слова забыл: и русские, и французские. Вам что, на самом деле интересно про санкции? Спросите лучше его, откуда он приехал»?
Я поворачиваюсь к Ирвану и беру его за локоть.
«Не волнуйся, - говорю ему я, - сэ нотр пёпль сампль (это наш простой народ). Он нам ничего плохого не сделает».
«А вы тоже француз»? – переключается на меня молодая мамаша, допивая остатки пива. Сделав последний глоток, она с сожалением смотрит на донышко, потом размахивается стаканом, намереваясь запустить его в кусты, но, посмотрев на Ирвана, передумывает.
«А по моей морде что, не видно?
– отвечаю я вопросом на вопрос, - или, может быть, лицо теперь у меня стало, как у француза, а не как у бывшего почепчанина»?
«Но вы так хорошо говорите на их языке»? – в её голосе слышится восхищение.
«А вы что, полиглоты, и во французском разбираетесь»?
«Нет», - смеётся симпатичная дамочка и отрицательно качает головой.
Но похвала её для меня приятна. Я ведь даже не обратил внимания, что пусть и через слово, но говорю с Ирваном на французском языке.
«А откуда он родом»? – интересуется один из парней, тот, который папаша девочки, потому что именно его она держит за руку.
«Из Морле», - отвечает Ирван.
Все делают умные лица, пытаясь вспомнить, где этот самый Морле находится, но никто не издаёт ни звука.
«Я об этом знаю, - говорит второй парень, тот, который не отец, - у них тоже есть Брест. Брест не только в Белоруссии».
«Провинциальный эрудит», - думаю я, и вспоминаю, что добрая половина моих знакомых москвичей не знает, что Брянск – это не Белоруссия, а Россия. (И это на полном серьёзе).
«Он приехал из самого Парижа», – говорю серьёзно, как это делал Остап Бендер в «Двенадцати стульях», представляя Кису Воробьянинова. Мне хочется немного разрядить обстановку.
Моё высказывание вызывает должный эффект, такой, что даже маленькая девочка отпускает папину руку и подходит к французу. При этом она вопросительно смотрит на меня.
«Это где эта…»? – молодая мама взмахивает руками, изображая в воздухе форму кувшина.
«Да, - подтверждаю я, - только «эта» называется Эйфелевой башней. Ля тур Эффель», - прибавляю я.
Все начинают смеяться и Ирван тоже.
«Обещал я тебя познакомить с простыми людьми, - говорю я, - видишь, обещание своё я сдержал».
Француза обступают со всех сторон и наперебой предлагают ему пива. Чувствуется, он всем понравился. Ирван тактично отказывается. Маленькая девочка цепляется за его руку и заглядывает ему в глаза.
«У тебя ещё нет во Франции внуков или внучек»? – интересуюсь я.
Ирван отрицательно качает головой.
«А в России, считай, есть», - констатирую я, и
предлагаю покинуть эту весёлую компанию и вернуться к Святому источнику.
Часть II. Глава VI.
Около источника уже никого нет. Из-за стен купальни голосов не слышно. Вероятно, весёлые девчата закончили свои водные процедуры. Пора к ним приступать и нам. Мы заходим внутрь купальни, осматриваемся. В ней единственное окошко под потолком, через него мы выливали воду, когда чистили источник. Когда глаза привыкают к полутьме, мы начинаем, не спеша раздеваться. Ирван в нерешительности трогает воду рукой.
«В такую холодную я не полезу, - говорит он, - ещё от кондиционеров не отошёл. Боюсь заболеть серьёзнее».
«Не боись, - подбадриваю его я, - наоборот, выздоровеешь, эта вода святая. Она от всех болезней - живая, как в русских сказках. Помолодеешь даже».
Но Ирван на мою провокацию не поддаётся, а я не хочу давить ему на психику. Всё же он не мой кот Пиня, а человек из свободной Европы.
Но мы с Колей русские, нам всё ни по чём. Воды мы даже не трогаем – ни рукой, ни ногой, раздеваемся и сразу бу-у-лтых с головой. Окунаемся раз, другой, третий. При этом произносим молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», и крестимся по три раза.