Француженки не крадут шоколад
Шрифт:
– Папуля, это же Париж! И пока я здесь, мне приходится кое-что покупать.
– Я подозреваю, что ты еще не понимаешь, как этот город действует на человеческий разум.
Кто-то приблизился к задней двери в лабораторию.
– Прости, папуля, я должна бежать.
Отключив телефон, Кэйд схватила камеру.
Проведя тоскливый час наблюдений, она пришла к выводу, что сегодня люди редко подходили к лаборатории. И умудриться разглядеть кодовое число за мгновение, необходимое им для входа, оказалось гораздо труднее, чем ожидалось. Может, ей
Кэйд замерла. Она узнала особу, приблизившуюся к витринам кондитерской, и теперь следила за ней. Пурпурный брючный костюм исчез, зато не менее выразительно бросался в глаза новый бордовый наряд, украшенный перьями. Установив камеру на треногу, Кэйд быстро навела ее на панель охранного пульта и включила режим записи на случай, если кто-нибудь заявится туда и наберет код, а сама выскочила из квартиры и сбежала по лестнице вниз.
Пять лестничных пролетов со ступеньками примерно два дюйма высотой. Полустертых подошвами посередине. Она не сомневалась, что долетела до первого этажа целой и невредимой только потому, что Бог в этой битве был на стороне «Шоколада Кори».
– Привет, а я как раз пришла забрать свой паспорт, – весело прощебетала Мэгги Сондерс.
Ее талию опоясывал широкий кожаный ремень с фирменной в классическом стиле пряжкой Диора с рельефной буквой D. Похоже, ее сделали под платину, или это действительно драгоценный металл?
– Пятнадцать тысяч долларов? – произнесла Кэйд. – Неужели вы без малейших угрызений совести облегчили мою кредитку на пятнадцать тысяч баксов, чтобы отказаться от мастер-класса, стоившего пару тысяч?
Мэгги пожала плечами и вытащила из сумочки кредитку Кэйд.
– Вы сами предоставили мне ее на день. И я не видела причин не воспользоваться такой удачей. Вы же не страдаете угрызениями совести, покупая все, что вам угодно.
– Я не грешу аппетитами Пэрис Хилтон, – отозвалась Кэйд, быстро забирая карту.
Она встречалась с Пэрис, но между ними не было ничего общего, кроме денег. А это не настолько ценный показатель общности, как можно подумать.
– И для меня многовато выплатить пятнадцать тысяч долларов за один мастер-класс по изготовлению шоколада.
– Ну, по-моему, ваши часики стоят гораздо дороже. – Мэгги выразительно посмотрела на усыпанный бриллиантами шедевр на руке Кейд, охваченной белым кожаным ремешком. – Просто обменный курс оказался не слишком выгодным. Но позднее мне повезло.
Кэйд смерила ее взглядом, подумав, что не заблокировала карту из-за моральных сомнений по поводу разрыва заключенной сделки.
– Так вы полагаете, что это взаимовыгодная сделка?
Мэгги пожала плечами.
– У вас есть деньги. А я имела предусмотрительность сразу записаться на этот мастер-класс, чтобы попасть сюда. К тому же не забывайте, что вы сами предложили мне сделку, предоставив карту
Кэйд скрипнула зубами.
– Мне даже не позволили остаться в мастерской на целый день. И я не сумела занять ваше место. Вы можете вернуться завтра.
Завтра жизнь в этой лаборатории опять будет бить ключом, и участники мастер-класса убедятся в этом. Но не она. Сильван Маркиз отправил ее в изгнание.
– Правда? – просияла Мэгги. – Ой, а знаете, что пришло мне голову? Я очень тосковала с тех пор, как муж покинул меня, но предчувствовала, что в Париже мне обязательно повезет! Я даже подумала, что сам Господь подсказал мне поехать сюда. Мой пастор сомневался, но сама-то я чувствовала свою правоту. И Он послал мне вас.
Забавно, всякий раз, когда кто-то благодарил Бога за нее, это случалось потому, что они получали приличную сумму денег. Обычно, конечно, эти деньги предназначались на благотворительность. Досада Кэйд исчезла. Может, действительно Господь послал ее в помощь этой дамочке в нелепом пурпурном брючном костюме, чтобы отыскать новый путь в жизни? Не слишком ли щедрая помощь?
– К тому же вы так же великодушны, как мои алименты! – радостно воскликнула Мэгги Сондерс.
– Достаточно, спасибо! – бросила Кэйд и, развернувшись, направилась обратно к своему дому.
«По крайней мере ты сделала доброе дело, пусть и заплатив за него почти двадцать тысяч баксов, – мысленно утешила она себя. – Помогла кому-то развеяться после развода».
– Пожалуйста, не стоит благодарности! – крикнула ей вслед Мэгги.
Удержавшись, Кэйд не стала биться головой о непробиваемую стену и, захлопнув за собой дверь парадной, похромала вверх по лестницам. Колени ныли после головокружительно слаломного спуска за своей кредиткой.
Сильвану Маркизу придется за многое ответить. Это его вина.
– Тридцать тысяч долларов? – потрясенно воскликнула Кэйд, разговаривая по телефону и не сводя глаз с двери в лабораторию на противоположной стороне улицы. – За одно утро вы выдали с моей карты тридцать тысяч, и вам не пришло в голову приостановить выплаты?
– Мисс Кори, мы узнали, что вы в Париже! И разумеется, сочли, что вы могли себе позволить потратить деньги у Диора и Эрме.
Разумеется… Кэйд усомнилась в своей адекватности миру. И даже в адекватности всех ее родственников. Ей расхотелось приобретать парижские изыски в бутиках на рю Фобур де Сент-Оноре. Правда, она туда еще даже не заглядывала.
– Разве я когда-нибудь тратила за одно утро тридцать тысяч?
Внизу на улице появилась блондинка. Может, вчерашняя подружка Сильвана? Кэйд вздрогнула, загораясь надеждой, смешанной со страхом. Неужели ей известен код?
– Нет, но вы же в Париже, – ответила сотрудница кредитной компании с завистью.
Такую же зависть обычно испытывала и Кэйд. Париж, мировой символ романтичной жизни!
– Вы намерены опротестовать эти выплаты? – любезно спросила женщина, словно это не подразумевало головной боли для всех них.