Французский детектив
Шрифт:
— Когда Жаку пришло время сдавать экзамены, я подумал, что Соланж Дюваль могла бы стать ему лучшей помощницей. Будучи неплохим человеком, Жан претендовал на особые права в дружбе — ему не понравилось, что девушка стала занимать большое место в жизни Жака. Он был не прав. Я объяснил ему, что в дальнейшем он все равно не сможет заниматься со своим младшим другом: ведь всего через несколько месяцев ему предстояло занять место органиста в соборе в Альби, где он работает до сих пор. Соланж Дюваль должна была его заменить. Жан Дони согласился с моими доводами и доказал, что не помнит обиды, когда нарочно приехал из Альби, чтобы самому сесть за орган в нашей часовне в день бракосочетания.
— Свидетель может нам сказать, — спросил генеральный
— Никакими мотивами я не руководствовался, — спокойно сказал Ивон Роделек, — я только подчинился необходимости. Воспитание Жака было бы неполным, если бы он не испытал нежности в той форме, которая есть любовь, доведенная до самоотречения. Нужно было дать этому чрезвычайно чувствительному ребенку полное представление о понятии «любовь» — о любви к ближнему, о любви к самому себе, что позволило бы ему осознать свое человеческое достоинство. Только Соланж Дюваль могла дать ему представление о нежности. Чем больше размышлял я о странной судьбе этих двух детей, тем больше обретал уверенность в том, что мой девятнадцатый слепоглухонемой не предназначен в будущем к одиночеству, как это было с его предшественниками. Я поговорил с нашим врачом — доктором Дерво, — он придерживался такого же мнения. Разве не лучше было бы, если бы в нем заговорили самой природой обусловленные стремления и желания, вплоть до желания плоти? Такой день придет, и никакой закон не запрещает Жаку радоваться человеческими радостями. Человек не создан для того, чтобы жить в одиночестве, если только он самим небом не предназначен для спасения душ человеческих. Разве не само Провидение в его бесконечной мудрости устроило так, что на пути несчастного ребенка встретилась Соланж Дюваль?
Каждую неделю Соланж писала Жаку. Я внимательно читал эти письма, отвечал на них вместо Жака, который еще не мог этого делать, и складывал в ящик письменного стола. Однажды наконец я перевел их по Брайлю и вручил Жаку. Он с жадностью прочитал их. Успехи сделал не только мой ученик. Повзрослевшая Соланж писала совершенно замечательно. Уроки, которые с согласия матери по моей просьбе давала ей в Париже сестра Мария из приюта Милосердия, пошли на пользу. К совершеннолетию Соланж могла бы иметь солидные знания, необходимые для того, чтобы помогать Жаку. Ибо я был теперь уверен, что мой ученик не сможет в будущем жить один и что ему нужна внимательная подруга. И я позаботился о том, чтобы монахиня подготовила такую подругу, — она регулярно писала мне из Парижа и рассказывала об успехах своей воспитанницы.
Я посоветовал сестре Марии постараться, чтобы тонкая и чувствительная девушка не заподозрила о наших дальних планах в отношении ее будущего и особенно чтобы она не догадалась, что из ее писем мы знаем о ее чувствах, очень чистых, к Жаку. Мы с сестрой Марией решили, что Провидение само распорядится, когда придет время. Соланж с Жаком были еще очень молоды, нужно было ждать их совершеннолетия. Сначала его достигнет Соланж, а когда Жаку будет двадцать один год, ей исполнится двадцать четыре. Но это и неплохо — лучше, если спутница жизни будет постарше, хотя бы для того, чтобы руководить в семье.
Таким образом, читая и перечитывая письма, переведенные мной по Брайлю, Жак узнал сердце девушки, которая когда-то научила его просить любимые кушанья и подарила Фланелль. «Когда она приедет?» — спрашивал он без конца. Поэтому, узнав от мадам Вотье, что она не может больше держать служанку, я написал мадам Дюваль и предложил работу в институте — она будет кастеляншей, а двадцатилетняя хорошо образованная Соланж заменит Жана Дони. Мадам Дюваль с радостью согласилась. Через месяц рядом с моим учеником была та, которую он так долго ждал и которая, как он считал, не должна больше его покинуть. Ошибался ли я, поступая так? Не думаю.
— То есть вы полагаете, — спросил председатель Легри, — что Соланж Дюваль была идеальной подругой для юноши с его тройным недугом?
— Она
— Только он сам мог бы сказать нам об этом, — заметил генеральный адвокат Бертье. — К сожалению, поведение подсудимого по отношению к жене после преступления свидетельствует скорее о том, что он не вполне ей доверяет.
— Защита не признает за прокуратурой права на это замечание, которое не основано ни на каких точных фактах! — воскликнул Виктор Дельо. — Пока не будет доказано обратное, мы утверждаем, что чета Вотье продолжает жить в добром согласии.
— Тогда каким образом защита может объяснить тот факт, — язвительно спросил генеральный адвокат Бертье, — что обвиняемый с момента заключения упорно отказывался встретиться с женой?
— Обвиняемый не хотел встречаться ни с кем — ни с женой, ни с матерью. Это скорее доказательство мужественного достоинства, — ответил Виктор Дельо.
— Боюсь, господа, мы отклонились, — заметил председатель. — Можете нам сказать, господин Роделек, когда и при каких обстоятельствах решился вопрос о браке?
— Когда моему ученику исполнилось двадцать два года, а Соланж — двадцать пять, Жак уже не мог обойтись без Соланж, которая помогла ему закончить образование и собрала материалы для будущего романа «Одинокий». На другой день после выхода этой книги Жак стал известен, пресса заинтересовалась им, а одновременно и нашим институтом. Сама Америка с ее обычным великодушием захотела познакомиться со странным автором этой книги. Но я не мог сопровождать своего ученика в турне по Соединенным Штатам. Более важные дела удерживали меня в Санаке. Хотя я и знал, что это турне с лекциями сделает результаты нашего труда достоянием широкой публики, возможно, обеспечит необходимые нам субсидии и будет способствовать распространению малоизвестного французского метода воспитания слепоглухонемых от рождения. Должен сказать, что представитель Министерства национального образования специально прибыл из Парижа в Санак, чтобы сообщить о благоприятном отношении правительства к этой поездке и о его готовности помочь в ее организации. Имел ли я право отказываться? Наконец, и сам Жак хотел ехать. Одно только его угнетало — разлука с Соланж. Разве что… Он сам сказал мне о своем горячем желании жениться на ней. Я посоветовал ему хорошенько подумать. Он ответил, что у него для этого было достаточно времени в течение пяти лет, которые он провел рядом с Соланж. Мне оставалось только склониться перед его желанием и согласиться, по его настоятельной просьбе, поговорить с той, кого он хотел сделать своей супругой.
— Какова была первая реакция Соланж Дюваль? — спросил председатель.
— Я почувствовал, что она радостно взволнована, но немного и обеспокоена. Я успокоил ее, напомнил, что они полюбили друг друга с самого детства. Спустя три месяца впервые в нашей часовне произошло бракосочетание слепоглухонемого от рождения — для нашего братства это была прекраснейшая из всех церемоний. Мы видели, как наш Жак, наш маленький Жак, прибывший двенадцать лет назад почти в животном состоянии, сияющий, улыбающийся, выходил под руку из часовни с той, которая будет ему опорой в жизни, с ее зоркими глазами, тонким слухом, благозвучным голосом, а также — почему не сказать об этом? — с ее женскими руками, которые защитят его в жизни и приласкают, дадут ему то, чего он был всегда лишен.
— Молодая чета сразу же оставила институт? — спросил председатель.
— В тот же вечер они отправились в свадебное путешествие в Лурд. Жак дал обет поклониться чудотворной Богоматери Лурдской, если Соланж согласится стать его женой. Разве это не было похоже на чудо?
— Сколько раз вы видели Жака Вотье с женой после свадьбы?
— Один раз, после их возвращения из свадебного путешествия. Отправляясь на теплоход в Гавр, они проезжали через Санак.
— Они казались вам счастливыми?