Французский шелк (Том 2)
Шрифт:
– Хочешь выпить чаю, Клэр Луиз? Ты выглядишь такой утомленной, и я подумала, он хоть немного взбодрит тебя.
– Спасибо, мама. По-моему, идея замечательная. Выпью с удовольствием, но только если ты составишь мне компанию.
– Я надеялась на твое приглашение. Клэр улыбнулась и, прихватив с собой одну из газет, прошла к столику, за которым принимала Кассиди в день его первого визита. Что бы она ни говорила и ни делала теперь - все напоминало о нем. Ее даже раздражало, что он приобрел такую власть над ней. А ведь он так и не позвонил и не предпринял ни одной попытки увидеть ее с
Мысли о нем пробуждали в ней эмоции самых разных оттенков - от блаженства до отчаяния. Она ловила себя на том, что, стоит ей улыбнуться, на глаза тут же наворачиваются слезы. Никогда не испытывала она столь сильного ощущения чужой власти над собой - никогда со времен детства, когда чиновники из социальной службы пытались насильно увести ее из дома тети Лорель.
Мать поставила серебряный поднос на столик, подала Клэр расшитую вручную льняную салфетку, потом разлила по чашкам ароматный напиток.
Наслаждаясь чаем и печеньем, которое Мэри Кэтрин и Гарри испекли утром, они болтали о всяких пустяках. Поездка в Миссисипи пошла Мэри Кэтрин на пользу. Клэр отметила здоровый румянец, появившийся на щеках матери, он придавал ей свежесть и моложавость. Глаза смотрели ясно и живо. В них не было того отсутствующего выражения, которое всегда так беспокоило Клэр, поскольку в нем она узнавала предвестника очередного приступа болезни. У Мэри Кэтрин, казалось, появилось чувство реальности. И, насколько Клэр было известно, в этом состоянии она не могла допустить таких нелепостей, как с авторучкой Кассиди.
Словно читая мысли дочери, Мэри Кэтрин сказала:
– Вижу, ты просматриваешь газеты. Говорят, теперь Кассиди склоняется к тому, что Джексона Уайлда убили или сын, или вдова. Ну не глупость ли?
– Глупость?
– Это не их рук дело. И я не верю, что мистер Кассиди может всерьез такое думать.
– Откуда ты знаешь, что они не убивали, мама? Не обращая внимания на вопрос Клэр, Мэри Кэтрин задала свой:
– Он вернется сюда?
На какой-то леденящий душу миг Клэр подумала, что мать имеет в виду Джексона Уайлда.
– Кто, мама?
– сдавленным голосом спросила она.
– Мистер Кассиди.
Клэр слегка расслабилась и с облегчением вздохнула.
– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
Внезапно в глазах Мэри Кэтрин заблестели слезы. Нижняя губа задрожала.
– Я так надеялась, что, когда ты полюбишь, твой молодой человек не принесет тебе столько разочарований, сколько принес мне мой возлюбленный.
Она достала из кармана юбки носовой платок с монограммой. Ткань его была тонкой, почти прозрачной, от него исходил аромат розовых лепестков, пакетики с которыми Мэри Кэтрин держала в ящиках своего комода.
Клэр нежно сжала руку матери.
– Не плачь, мама. У нас никогда ничего не было.., у нас с мистером Кассили.
– О, - разочарованно произнесла Мэри Кэтрин-- А я думала... Я надеялась, что было. Мне он очень нравится. Такой красивый молодой человек. И знает, как вести себя с ламой.
О да, подумала Клэр, он красив. Она вдруг отчетливо увидела
Клэр отбросила эти мысли. Было слишком больно думать об этом. Она была безнадежно влюблена в Кассиди. Безнадежно, вот в чем состояла главная проблема. У них не могло быть общего будущего. Даже если не брать во внимание это расследование, в котором они выступали по разные стороны баррикад. Но Кассиди олицетворял собой систему, которой боялась и которую не принимала Клэр. Сколь сильна была ее любовь к Кассиди-мужчине, столь же велико было ее недоверие к Кассиди-любовнику.
Этот конфликт был глубокой душевной болью Клэр, он рождал отчаяние, сознание безысходности, парализовывал волю, мысли и чувства. И Клэр, уступив, предпочла хранить свою тайную любовь глубоко в сердце, пытаясь делать вид, что ее попросту не существует. Она протянула матери свою чашку:
– Налей мне, пожалуйста, еще немного. Тебе удается заваривать божественно вкусный чай.
– Клэр направила их разговор и более безопасное русло. Через полчаса Мэри Кэтрин с подносом удалилась. Оставшись одна, Клэр вернулась к газетам.
Джошуа яростно отрицал свою причастность к убийству отца. Ариэль обвиняла Кассили в некомпетентности. Она также предположила, что по неким личным мотивам он пытается отвести подозрение от главного действующего лица. Назвать это лицо она скромно отказывалась, даже когда ее напрямую спросили, имеет ли она в виду Клэр Лоран. Такое молчание лишь подкрепляло очередную инсинуацию.
Клэр, естественно, с облегчением восприняла новость, что уже не является основным подозреваемым, но все равно не могла себе позволить расслабиться. Она все еще находилась в эпицентре урагана, и ей предстояло выдержать второй, может быть, даже более яростный натиск стихии. Если Джошуа Уайлд так разнервничался из-за голословных обвинений Кассиди, трудно было предсказать его дальнейшие шаги, которые он наверняка предпримет, чтобы отвести от себя удар. Вместо одного врага Клэр тогда получит сразу двух.
Глубоко задумавшись, Клэр даже подпрыгнула, когда под рукой вдруг зазвонил телефон. Она сняла трубку лишь на третий звонок.
– Алло?
– Клэр, это ты?
– Андре? Bonjour. Рада тебя слышать. Как ты?
– Прекрасно, прекрасно, у меня все в порядке. Нет, на самом деле...
– Он сделал паузу.
– Меня очень беспокоит Ясмин.
Клэр нахмурилась, полностью разделяя его беспокойство. После разрыва с любовником Ясмин вела себя странно. Клэр как будто бы и не в чем было упрекнуть ее, но она чувствовала: что-то не так. Внешне Ясмин оставалась прежней. Пока продолжались съемки в Роузшэрон, она все так же шутила со всеми, привычно скандалила с Леоном и к каждой фотографии подходила с неизменной выдумкой, демонстрируя богатое воображение и вкус. Но и энтузиазм ее был напускным, и в веселом смехе слышались фальшивые нотки.