Фрэнк на вершине горы
Шрифт:
Можно подумать, была какая-то внятная инструкция по воспитанию хороших людей. Джон попросил Джеймса погуглить, и они получили ворох странных рекомендаций: ободрять, обнимать, слушать, любить… Наказания больше не были в моде, выяснил Джон, что бы эти мелкие поганцы не натворили, знай себе повторяй, что ты на их стороне.
Это ставило в тупик. Есть хорошее, за что полагалась конфетка, есть плохое, за что в прежние времена полагалось бранить, а сегодня что?
Мир с каждым днем становился все более странным, и Джон не поспевал за переменами. Еще год назад его это
Он выпил чай и отнес кружку на кухню. Артур увлеченно пересыпал рис из одной банки в другую — руками для разнообразия, а Джеймс уткнулся в очередную книжку по ветеринарии. Странное увлечение для восемнадцатилетки.
Неловко потоптавшись возле раковины, Джон сказал:
— Ну так это… Хочешь поговорить о том, почему плакала Одри?
Джеймс мотнул головой, не поднимая глаз от книжки. Его уши стали чуть розовыми.
Бог мой, подумал Джон испуганно, никак это что-то про всякие глупости вроде секса. Ох нет, пусть Бренда разбирается в таких сложных материях, он обязательно ляпнет какую-нибудь грубость.
— Ладно, — буркнул он, — у меня есть одно дело, пригляди за Артуром.
«Скажи что-то хорошее, — голосом Бренды билось у него в голове, — что-то хорошее, черт тебя подери».
— Хочешь пожарим вечером барбекю в саду? — спросил он, откашлявшись.
— А я после обеда почищу тебе обувь, — ответил Джеймс.
***
Холли рисовал и ужасался одновременно. Его разум порой порождал чудовищные фантазии, и одна из них проявлялась на холсте прямо сейчас.
Он никак не отреагировал на хлопнувшую дверь, погруженный в восхищение собственной гениальностью, но тут хриплый голос произнес над его головой:
— Бог ты мой, жуть-то какая.
— Привет, Джон, — не поворачиваясь к нему, чуть раздраженно отозвался Холли. Он терпеть не мог, когда его отвлекали от приступов одержимого вдохновения.
— И зачем ты рисуешь Камилу Фрост, сынок?
От изумления Холли едва не выронил кисть. Зависть в его понимании выглядела зубастым изогнутым цветком с разорванным чревом. Как в этой картине можно было увидеть Камилу, он понятия не имел.
— Да вы знаток искусства, — хмыкнул он и со вздохом прервался, понимая, что его не оставят в покое. — Чем могу помочь, Джон?
— Мне нужны краски, — решительно заявил старик. — Самые ядреные, какие у тебя есть.
— Что вы опять задумали? Хотите написать неприличное слово на заборе Бренды?
— Что? Хм, — лицо Джона приобрело некую задумчивость. — Нет, — спохватился он, — еще краску переводить на эту вздорную перечницу! Я собираюсь нарисовать плакат, да. Огромный плакат с надписью: убирайтесь.
— И кому же он будет адресован?
— Да всем чужакам. Подводная наша балбесина совсем обленилась, — сварливо сказал Джон, — пускает в Нью-Ньюлин всех подряд. Повешу на повороте от трассы, пусть знают, что здесь им не рады.
— У нас опять гости? — удивился
— Гости! — сердито воскликнул Джон. — Кабы гости, да ведь инквизиторы приперлись. А главное — спрашивают еще с таким гонором: где, мол, нам найти Тэссу Тарлтон.
Холли, сглотнув, уставился на разгневанного старика во все глаза.
— А вы уверены, что инквизиторы? — с робкой надеждой спросил он. — Они так и представились или вы по гонору определили?
Джон одарил его презрительным взглядом.
— Определил по орденскому логотипу на тачке, — язвительно уведомил он.
Холли вскочил на ноги, не зная, что делать. Вот Фрэнк наверняка бы знал, он был дубиной с характером, а нежные художники не приспособлены для спасения суровых дев из инквизиторских лап.
— Ой-ой-ой, — жалобно запричитал он.
***
Фрэнк отошел на несколько шагов назад и прищурился, разглядывая стену. Вроде как грифельная доска висела ровно. Он присел на одну из парт, представляя, как совсем скоро это помещение, бывшее когда-то номером пансионата, встретит своих учеников. Если бы в его детстве было такое место, как Нью-Ньюлин, то вряд ли все бы обернулось тюрьмой.
Кенни, добросовестно приходивший каждый день, стучал за стеной молотком. Джеймс, другой добровольной помощник, задерживался — должно быть, сварливый Джон нашел, чем его занять. Время от времени к ним присоединялся доктор Картер, но, сказать по правде, толку от него было совсем мало. Этот умник совершенно не умел работать руками.
— Любуешься? — в класс зашла Тэсса с незнакомым смазливым типом. Фрэнку хватило одного короткого взгляда, чтобы понять: этот пижон в дорогущем костюме — скользкий проходимец. Откуда ему вообще тут взяться? И он быстро и привычно спрятал свой взгляд за ресницами.
Тэсса подошла к Фрэнку и присела на парту рядом, плечом к плечу.
— Эмиль Ларс — Фрэнк Райт. Это посланник от ордена, — сообщила она. — Говорит, что они там хотят клонировать Нью-Ньюлин в разных графствах.
— Вот оно что, — Фрэнк уставился себе под ноги, жалея, что забыл темные очки на первом этаже.
— Рад с вами познакомиться, — в его радиусе зрения появилась крепкая рука, которую пришлось пожать.
— Они со стариной Ноем поживут в одной из спален, — продолжила Тэсса. — Дашь ключи?
— Мы еще не решили, хотим ли вообще ставить замки на детские спальни, — напомнил Фрэнк, — поэтому там открыто.
— Вы предлагаете нам спать в помещении без замков? — ужаснулся пижон.
Тэсса хихикнула.
— У нас только Милны запираются, — объяснила она. — Остальные как-то не особо заморачиваются по этому поводу.
— Как же вы можете спокойно спать, зная, что к вам может войти кто угодно?
— Как это — кто угодно? — обиделась она. — Чужие тут не ходят.
— Фрэнки, Фрэнки! Чужаки! Чужаки! — донеслось из коридора, и тут же в класс влетел переполошенный Холли, облаченный в атласный халат. Он резко притормозил, разглядев пижона. Фрэнк видел только полы халата, но мог поклясться: их чокнутый задрал нос к потолку и сложил руки на груди.