Фрейлина
Шрифт:
Сил не было, они закончились. То ли — жара, а я в бархатах… то ли понервничала. Почти без аппетита съела прозрачный бульон с половинкой вареного яйца и что-то похожее на бефстроганов с кашей. Сразу же прилегла на кровать. Тяжела ты, фрейлинская служба…
Ирма суетилась, убирая платье на проветривание, сорочку в стирку, воду с полотенцем, посуду…
— Как я могу отблагодарить тебя за честную службу? Ты на жаловании — по найму?
— На жаловании. И ваша матушка не обидела, дай ей бог… — перекрестилась она на католический манер, — с вами немного заботы, Таисия Алексеевна, да и Илья помогает.
— Илья… это тот мужик,
— И ему служба при вас с Анной Владимировной по силам…
Мы еще поговорили. У нее было двое детей — девочки, и муж в прислуге у кого-то из камер-лакеев. Оба из немцев и той самой потомственной прислуги. За детьми присматривала мать мужа.
А Илья… я знала только, что зачисленный на военную службу рекрут сразу переставал быть крепостным. Вышедший в отставку солдат считался вольным человеком. Остальное рассказала Ирма: при Николае I отставникам стали платить пенсию и на нее, в принципе, можно было прожить. Но, если позволяло здоровье, почти все они нанимались на работу — опять на государеву службу, к примеру, но уже нестроевую. Большинство были грамотными и могли служить даже мелкими чиновниками. Или открыть свой маленький бизнес — магазинчик, ночлежку, корчму. Ну, или нанимались куда угодно — вот, как Илья во дворец.
— Говорил… хотел было стать учителем либо гувернером — грамоту хорошо знает, писарчуком тоже служил какое-то время. Бою сабельному обучен, на коне опять же столько времени — в выездке грамотен. Да не берут никто… больно страшен, простите уж, Таисия Алексеевна, — сегодня Ирма была на удивление словоохотлива.
Стало интересно — чем же он так страшен?
— Порубили лицо в стычке где-то… не знаю я, спрошу при случае, — пообещала горничная, — сам он старается мимо ходить… тяжко его видеть.
Сил на продвижение прогрессорства с помощью Петра Пантелеймоновича уже не было — долгий и трудный выдался день. А еще вернее — я никогда в жизни так не уставала. Выжатый лимон…
Но когда он вошел, вытирая руки полотенцем, которое сразу же отдал Ирме…
— Вы мыли сейчас руки, Петр Пантелеймонович?
— Непременно. И мне спокойнее — приучен, знаете ли… и пациенту всегда приятно.
— Мне очень приятно, спасибо. Тем более, что знаю подобный вам пример: лекарка… или скорее знахарка, а может повитуха — не суть. Женщина эта исполняла обязанности врача при поместье. Ни одна роженица у нее не умерла от… родовой горячки, кажется. Так?
— Так, — заинтересовался Свекольников, — и как же ей удавалось подобное?
— А вот, как вам — перед родовспоможением вымывала руки до скрипа, щелоком. И даже под ногтями — щеточкой… Говорила — зараза в грязи на руках, и она есть всегда, даже если невидима. Попадая в рану, она и ее делает заразной, гнойной. А у рожениц та же открытая рана будто бы. До того была чистоплотна, что нитки кипятила, которыми пуповину вяжут. Ветошь также, которой перевязки делала. Жаль, стара была… отошла уже, я бы к себе выписала, когда придет время… после замужества, — скромно потупилась я. Ну, хоть как-то…
Пробормотав что-то и покраснев еще больше, мужчина занялся своими прямыми обязанностями.
— Глубокие потемнения под обеими глазами, нездоровая бледность, а также влажность ладоней говорят о подобии анемии с вашей стороны, Таисия Алексеевна, — объяснял он, внимательно осматривая меня: — Разрешите — ближе к окну? Я посмотрю глотку.
Глотка оказалась
— Так резко подниматься не следует — вся кровь бросается в ноги, рождая потемнение в глазах и кружение головы. Жары… нынче многие чувствуют себя разбитыми, а уж дамы, особенно в возрасте… И вы берегите себя — чахотка любит кормиться на слабых. Сейчас я назначу вам лед на виски и прохладную ванну для ног. И ешьте больше мяса, а еще ягод — я велю горничной.
— А баня? Я собиралась в баню — вымыть голову, — разочарованно протянула я.
— Это можно, теплое мытье не способно нанести вред, одну только пользу. И состояние раны уже позволяет, — согласно покивал доктор.
Мы раскланялись, благодарили друг друга… Приятный человек.
Я чувствовала себя неправильно — услуги специалиста положено оплачивать — швея это или доктор. А у меня ни копейки на руках. Понятно, что здесь мы на полном обеспечении, но все-таки? Что-то там было о компенсации фрейлинской формы. Или это будет единовременная выплата — при увольнении?
Закончился этот тяжелый и долгий день на удивление хорошо.
Экскурсии в императорские бани я не водила ни разу, хотя все там знала — просто не приходилось, не звали на подмену. И уж точно не могла знать, что когда-нибудь воспользуюсь помещением по назначению.
Фрейлины тоже мылись в Банном корпусе. В комплексе зданий, расположенных в восточной стороне Монплезирского сада, имелись отдельные женские и мужские помещения — как для царской семьи и гостей, так и для слуг. У императрицы целые покои — ванная-купальня, комната отдыха, небольшой бассейн с фонтаном и «шутихой»: ряды трубок в полу обливали водой каждого, кто в него входил. На экскурсиях девочки обязательно включали для посетителей эту штуку.
Мы с Ирмой пошли к Банному вдоль залива. Еще в домике она подала мне большую шаль и я накинула ее на плечи. И опять же — маменька не жалела денег на Таю. Я оценила произведение кашмирских мастеров — тонкая шерстяная ткань с шелковистым блеском, традиционный индийский узор… дорогая вещь.
Мода на шали пришла в Россию не так и давно — в начале этого века. Декольте тогда были — дальше некуда, а еще обнаженные до плеч руки, легкие ткани в моде… образ женственный, не спорю. Но расплатой за него были простуды, часто убивающие своих жертв. Один из современников мрачно шутил по этому поводу:
— Дамы наши мрут, как мухи.
Тогда в высшем свете и стали популярны кашмирские шали — очень дорого, престижно, тепло. А потом стали появляться и наши палантины — кружевные и тканые тоже. Те, что доступнее и дешевле, пошли в народ.
Оказалось, в баню можно ходить без корсета, в простом домашнем платье. Странное послабление, даже если шаль и скрывала от чужих глаз почти всю фигуру. Хотя… связанных с банями, их всегда хватало. Баня, это баня — почти святое на Руси.
Моя горничная несла корзинку и сверток — с помывочными средствами, чистым исподним, полотенцами и простыней. Ею застелили металлическую ванну, в которую набиралась холодная вода из труб в стене и горячая из бака, вмонтированного в печку. Попробовав локтем воду в ванне, Ирма добавила кипятку из емкости с запаренными травами. Во влажном помещении еще сильнее запахло цветами и свежим сеном. Перемешав воду специальной лопаткой с отверстиями, она помогла мне раздеться и войти в ванну со скамеечки.