Фрося. Часть 4
Шрифт:
Вступив в разговор со здоровой блатной бабой, отвечая ей, Фрося несколько отвлеклась и не заметила, что поверженная ею поднялась на ноги и приблизилась с боку.
Со страшным визгом, она вцепилась Фросе ногтями в лицо, а следом за ней бросились в драку и остальные, нанося суматошные удары по голове, плечам, животу и спине.
Фрося стояла пригнувшись, закрыв лицо и живот руками.
Отвечать на сыпавшиеся со всех сторон тумаки было бесполезно, нельзя было раскрываться и подставлять особо уязвимые места.
Нападавшие
Фрося не кричала и не звала на помощь, а подыскивала подходящий момент для решительной контратаки.
Вот, бы ей добраться до той главной отвратительной толстой бабы, но на это нельзя было рассчитывать, потому что та не принимала участие в избиении, а с ехидной улыбкой наблюдала со стороны.
В голове у Фроси уже мутилось от частых ударов, лицо горело от прогулявшихся по нему ногтей, на теле казалось не было живого места, ещё немного и она упадёт и Фрося решилась атаковать.
Двумя ладонями схватила первую попавшуюся руку и не обращая больше внимания на сыпавшиеся со всех сторон на неё удары, упёрла локоть пойманной руки о колено и надавила всей тяжестью своего не худого тела.
Раздался хруст, а следом дикий раздирающий душу и слух дикий крик боли.
Мгновенно все участвующие в драке женщины разбежались по своим нарам, возле дверей осталась стоять одна растерзанная Фрося, а на полу возле её ног лежала и корчилась, и страшно выла от боли с вывернутой под неестественным углом со сломанной в локте рукой молодая блатная.
Дверь в камеру резко распахнулась, на пороге стоял дежурный охранник:
— Что здесь происходит, в карцер захотели?
Со своих нар подобострастно ответила авторитетная баба:
— Не переживай начальник, девочки немного повздорили, сейчас всё уладим, вот только Зинульке нужна, похоже, медицинская помощь, ручку бедняжка о парашу побила, кажется сломала.
Безусловно, охранник сразу же оценил обстановку в камере.
Подобное происходило постоянно и повсеместно, но часто новичка быстро обламывали, а эта бабёнка решилась постоять за себя и похоже, неплохо справилась.
Хотя видно, что и ей тоже изрядно досталось, но по всем признакам во враче особо не нуждается.
Пока подоспевшие другие охранники уводили в санчасть девушку с переломанной рукой, Фрося, следуя строгой команде, проследовала вглубь камеры, чтоб занять какие-нибудь свободные нары.
Она шла в глубь камеры с высоко поднятой головой, раздираемая страшной болью во всём теле и понимая, что выигран только первый раунд, а бой ещё продолжается.
Глава 74
Фрося медленно шла по проходу между рядами двухярусных нар, подыскивая свободное место.
Со всех сторон
С одних из нижних нар ей тепло улыбнулась деревенского вида женщина и показала рукой на одни из верхнего яруса.
Фрося неловко, преодолевая боль, забралась на них, легла и затихла, прислушиваясь к своему ноющему телу и голове.
К ней подошла с мокрой тряпочкой, та деревенская женщина и стала аккуратно протирать в кровь разбитое и оцарапанное лицо:
— Голубка, какая же ты сильная и смелая, от этих блатнячек спасенья никому нет, а ты молодчинка, сумела постоять за себя.
Меня зовут Настей, нам надо друг друга держаться, есть тут и другие обыкновенные бабы, которым от этой шалавы с её бандой нет продыха, всех сука замордовала.
Ты, с ней сильно не ерепенься, она ещё та бандитка, уже несколько раз сидела и сейчас говорят по убийственному делу проходит.
Всё это Настя шептала Фросе на ухо, прикладывая мокрую холодную тряпку к её окровавленному лицу.
Фрося с благодарностью принимала заботу новой знакомой.
Постепенно напряжённость отступала, тело ныло, но острой боли она уже не чувствовала, а примочки прохладной тряпкой приносили лицу облегчение:
— Настя, а тебя то за что заграбастали?
— За самогоночку родненькая, за её родимую.
Тяжело одной бабе на селе жить и дровишки надо заготовить, попилить и порубать, и огород распахать, и навозик привезти да раскидать, крышу починить, забор подлатать, и мало ли работы возле своего дома и в собственном хозяйстве.
— Настенька, что ты мне рассказываешь, будто я сама это всё не проходила.
Меня, кстати, зовут Фрося.
— Фросенька, лапочка, да, что ты можешь знать о деревенской жизни, думаешь, что две грядки на дачке посадила, так нашу жизнь уразумела.
Не смотря на боль Фрося от души рассмеялась:
— Ну, Настюха даёшь, я почти до сорока лет вела большое хозяйство — огромный огород, корова, свиньи, куры, индюки, а, что там говорить, солила, мариновала, квасила, а ещё и на базаре излишки сбывала, надо было ведь четырёх детей на ноги поднимать.
— Ой, душа моя, что-то ты на деревенскую совсем не похожа, краля городская, да и только.
— Так, я уже двенадцать лет в Москве живу и теперь, действительно, только на дачке ковыряюсь.
В это время с лязгом открылось окошко в двери камеры, привезли вечернюю баланду.
Зэчки звеня алюминевыми ложками о железные миски потянулись на раздачу.
Настя потянула за руку и Фросю:
— Пойдём подружка, за снедью, сильно и вкусно не налопаешься, но с голоду не сдохнешь.
Фрося слезла с нар и подошла вместе с новой подругой к очереди, и встала вслед за Настей.