Фрося. Часть 4
Шрифт:
Из этого хора мерзкого смеха больше всего выделялся рогот старой знакомой по КПЗ, дважды уже битой, которая отзывалась на кличку Щепка, видимо, из-за своей кидающейся в глаза худобы.
Из своего угла сквозь смех подала голос Кувалда:
— Ну, что, бобриха, подрыгала лапками, девчонки слегка позабавились, велосипедик тебе устроили, привыкай голуба к нашей жизни.
На шум явился охранник и забарабанил в дверь:
— Соблюдайте после отбоя положенную тишину, в карцер захотели.
Мгновенно
Фрося гладила свои сожжённые пальцы на ногах, в глазах закипали слёзы, что ещё её поджидает в этом мире злых нравов и законов.
От боли, обиды и мрачных мыслей она опять не уснула до утра.
Встала с нар, привела себя в относительный порядок и подсела к Насте:
— Настюха, они так со всеми забавляются или решили меня довести до умопомрачения?
— Ах, ты моя горемычная, почитай со всеми вновь пребывающими, это для них, наверное, самая лучшая забава.
Потерпи миленькая, пройдёт ещё парочку денёчков и они от тебя отстанут, найдут новую жертву для своих мерзких развлечений.
Вот поганки, как они твоё личико ногтями располосовали и синяков наставили, за неделю теперь не заживёт.
— Ах, Настенька, морда моя заживёт быстро, а вот душа вряд ли.
— Успокойся солнышко, не терзайся понапрасну, тебе ещё много сил понадобится, телом тебя бог не обидел и душа окрепнет, главное, чтобы не зачерствела, а то посмотри на этих сук, они же вовсе бездушные.
— Ах, Настя, Настюха, выходила я в жизни из разных переделок, выйду и из этой, просто сейчас иду впотьмах по заросшему бурьяном лесу.
Скоро после утреннего чая с куском того же тяжёлого серого хлеба, обитателей камеры стали уводить одну за другой на допрос.
Некоторые женщины уже возвращались обратно в камеру, когда вызвали, наконец, Фросю.
Она в сопровождении охранника проследовала с руками за спиной по гулким коридорам, из-за запертых дверей камер до неё доносились разговоры, смех и шарканье ног.
Никогда она не могла даже подумать, что в их стране столько людей томятся в тюрьмах, а ведь далеко они не все настоящие преступники.
Разве можно страхом исправить злодеев, можно только их ещё больше озлобить, а у нечаянно попавших сюда навсегда искалечить душу и тело.
Так размышляя Фрося даже не заметила, как они подошли к кабинету в котором её поджидал следователь на новый, страшный допрос.
За столом сидел тот же майор, что допрашивал её накануне в КПЗ:
— Что-то гражданочка Вайсвассер, плохо выглядишь, не спится, есть, похоже, о чём подумать.
Вгляделся в лицо.
— Ого, а личико то, как разрисовали, похоже, прошла настоящее боевое крещение и, как посмотрю, одёжку сменила и, наверное, не по своей воле.
Фрося не реагировала на
— Что гражданочка спекулянтка, не до шуток, ладно, переходим к допросу.
Опять были протокольные вопросы, на которые Фрося уже без злости машинально отвечала следователю, уже понимая, что это не его прихоть, а так положено.
— Так, гражданка Вайсвассер, переходим к разговору по существу.
С какого момента началось твоё сотрудничество с гражданином Гальпериным?
На этот раз Фрося не стала заострять внимание на обращение следователя к ней на ты, нечего дразнить злую собаку, пусть рычит и гавкает, абы не кусала.
— Четыре года назад в Израиль уезжал на постоянное место жительства мой приятель из Вильнюса и я обратилась к Марку за помощью, достать кое-какие дефицитные товары для него, он и помог.
Потом, мы вместе с ним отвезли их в Вильнюс и на этом заработали какие-то деньги.
— Скажи лучше, нажились, спекулянты несчастные, не брезгуете и со своих друзей купоны стричь.
Фрося не стала реагировать на провокации майора.
Он вдруг поменял тему допроса:
— Любопытно было бы узнать, а, как ты познакомилась с гражданином Гальпериным, чтобы посметь обратиться к нему за подобной помощью?
— Марк в какой-то степени мой родственник, он муж племянницы известной вам Клары Израилевны Вайсвассер и я знала, что он на тот момент являлся заведующим промтоварного магазина.
— Ах, ты моя пушистая, не побрезговала залезть своей похотливой натурой в семью близких родственников, это на тебя похоже, видно, что не побрезгуешь ничем, ради своей наживы и удовлетворения низкой похоти.
— Гражданин следователь, как я понимаю, это абсолютно не относится к делу, по которому вы вызвали меня на допрос, поэтому, попрошу вас моих сердечных тем не касаться, отвечать не буду.
— Ладно, проехали, пойдём дальше по существу обвинения в ваш адрес.
После первого тобой рассказанного случая, вы ещё не раз посещали Вильнюс, с какой целью ездили, что закупали, что сбывали, с кем там встречались?
— Я сидела в гостинице или прогуливалась по магазинам, иногда посещала синагогу, где у меня есть хороший знакомый раввин.
— Нда, к этому мы ещё вернёмся.
Нам известно, что вы посещали Ленинград, Горький, Киев и другие города, даже до Астрахани добирались, что вы оттуда везли?
Следователь возрился на Фросю.
А, что тут было скрывать, всё равно им это хорошо известно.
— Копчёную осетрину, чёрную икру и ещё что-то из этого, я точно не знаю, меня, собственно говоря, это и не касалось.