Фрося. Часть 5
Шрифт:
– Нет, не является, хотя надеялась получить разрешение на поездку к дочери без посещения вашего заведения.
– Ефросинья Станиславовна, на сей раз от Вас не требуется никакого признания и сведений, мы сами в полной мере располагаем всеми интересующими нас фактами из вашей не
простой биографии.
– Тогда, тем более, не понимаю, чем нынче вызвано моё присутствие здесь?
– Не могу быть с вами до конца откровенным, но некоторые моменты всё же проясню -
Нам легко удалось выяснить, что у Вас далеко не всё прозрачно, что обязывает нас не удовлетворить Ваш запрос.
– Вы, мне отказываете?
– Ефросинья Станиславовна, прошу Вас спокойно отнестись к нашему разговору и заранее так сильно не расстраиваться, а то Вы так побледнели, а мы только начали нашу беседу.
– Я не очень Вас понимаю, если мне отказано на выезд в гости к дочери, то о чём нам разговаривать?
– Вот, о вашей дочери и не только о ней, а и о ваших сыновьях мы сейчас и поговорим.
Фрося заёрзала на стуле, в голове стаями растревоженных птиц понеслись в разнообразных направлениях мысли, но она тут же взяла себя в руки.
– Юрий Николаевич, разве с моими детьми, что-то не в порядке?
Я, как смогла всех их подняла на ноги в тяжёлые послевоенные годы, так уже у меня сложилось, что прожила всю жизнь без мужа, но мои дети достойно вышли на
самостоятельную дорогу, получили хорошее образование и соответственно ему заняли своё место в обществе.
– Ефросинья Станиславовна, не кипятитесь, ваша дочь, а точнее, приёмная дочь, заняла достойное место, но в государстве, с которым у нашей страны далеко не дружеские
отношения.
Её муж, в своё время, был осуждён на большой срок за деяния, противоречащие устоям нашего государства.
Это я Вам, назвал очень даже мягкую формулировку.
– Товарищ офицер, моя дочь официально пять лет назад развелась с этим субъектом, и почти сразу же, как он появился в Израиле, они окончательно порвали отношения, если надо, я попрошу дочь, и она пришлёт соответствующие документы.
– Не стоит, эту информацию мы можем пробить и по своим источникам, но я Вам охотно верю.
Уважаемая Ефросинья Станиславовна, ваш поступок во время войны, речь идёт о спасении еврейской девочки от рук фашистских карателей, смело можно поставить в разряд героических.
У нас в стране пока такие случаи не стали предметом восхищения, поклонения и поощрения, но...
– Но я же не прошу меня наградить, я прошу дать мне возможность через десять лет после разлуки прижаться к груди своей дочурки.
– Вашу дочурку, между прочем, никто из нашей страны не изгонял, она сама добровольно, а ещё и со скандалом покинула Родину.
– Юрий Николаевич, мне придётся Вам напомнить, что моя Анютка
– Ефросинья Станиславовна, сейчас все эти факты не имеют никакого значения, чтобы завершить тему вашей дочери, хочу Вас убедительно предупредить, чтобы Вы не воспользовались теми же рычагами давления, которые, в своё время, помогли ей обойти преграды и позволили в короткий срок покинуть СССР.
Думаете, мы не знаем, что в случае отказа Вам в выездной визе в Израиль, тут же последует давление со стороны определённых государств, чтобы мы не нарушали права человека, чтобы мы не творили бесчеловечное зло по отношению к личности, которая ценой своей жизни спасала еврейского ребёнка во время войны, что эта женщина в Израиле считается праведником мира и заслуживает награды и всяких материальных поощрений и так далее, но дело ведь совершенно не в этом...
– А, в чём?
– Ни в чём, а в ком, дело в ваших сыновьях.
– В сыновьях?... А какое отношение они имеют к моему гостевому выезду к их сестре?
– Прямое, уважаемая Ефросинья Станиславовна, прямое.
Ваш старший сын Станислав Степанович Госпадарский является вторым секретарём обкома партии, а Вы собираетесь во вражескую нашей идеологии страну.
– И что?
– А, то, что и так он сейчас находится под нашим пристальным вниманием, не смотря даже на то, что он не поддерживает никаких с ней связей и, более того, официально от неё
отрёкся, но в случае вашей поездки в Израиль, тут же будет рассмотрен вопрос о выводе его из всех партийных структур. Ясно?
– Ясно.
Но Вы сказали, что разговор пойдёт о сыновьях, а не о сыне?
– Я не оговорился и продолжу Вас знакомить с аргументами, после которых Вы вряд ли изъявите желание, чтобы на западе поднялся шум в Вашу защиту.
– Да, я Вас слушаю.
– Ваш средний сын Андрей Алесевич Цыбульский, а именно под такой фамилией он сейчас защитил докторское звание в области филологии, является для Вас не меньшим препятствием для необдуманного поступка.
Нам хорошо известно, что до этого он был долгое время действующим геологом и в следствии этого, многие государственные секреты в области геологических разведок
находятся в сфере его сведений, и, в случае, если Вы проявите рвение, то можете положить конец его карьере, как учёного, и я не шучу.
– О, на шутника Вы никак не похожи.
Фрося поняла, что дорога ей в Израиль на данный момент заказана, но, решила до конца, довести этот крайне неприятный разговор, убивший в зародыше, светлую мечту на скорую встречу с Анюткой, но она не плакала, для этого ещё будет время, а показывать тут свою слабость и горе не собирается.