Фулгрим: Палатинский Феникс
Шрифт:
— Что, всего три? — Фулгрим махнул рукой, предупреждая ответ воина. — Да, да, несмешная шутка. Фабий знает об этих попытках?
— Он попросил передать ему трупы ассасинов.
Фениксиец потер переносицу жестом, который показался легионеру поразительно человечным.
— И как госпожа Пайк отнеслась к столь малоприятному ходатайству?
— Ответила, что состояние тел не позволяет передать их кому-либо.
Абдемон вспомнил, что посланница ухмыльнулась, говоря это. Голконда была гораздо безжалостнее, чем казалась с виду. Лорд-командующий
— Главный итератор — неповторимо импозантная женщина, — улыбнулся примарх.
— Устрашающая, я бы сказал, — рассмеялся легионер.
— Абдемон, мы — Дети Императора. Нас не запугаешь. — Фулгрим посмотрел на мозаичные картины, украшавшие переборки отсека, и его лицо смягчилось. Воин проследил за взглядом повелителя.
— Очищение Антарктиды, — сказал он.
Из той операции Абдемону в основном запомнилась белизна. Все вокруг было белым, даже его доспехи. Там царил холод, шумел ветер и свистели болтерные снаряды, уносящиеся в пустоту.
— Тяжелая кампания? — почти мечтательно спросил Фениксиец.
Лорд-командующий помедлил, не зная, как лучше ответить.
— Я бы сказал иначе… Долгая, порой напряженная. Сенсоры то и дело сбоили на морозе.
— Хотел бы я… — Фулгрим осекся.
Космодесантник подождал, но продолжения не последовало. Он исподволь посмотрел на примарха, соображая, нужно ли ему взять слово. Уже не в первый раз Фениксиец с тоской рассуждал при Абдемоне об упущенных возможностях. Казалось, Фулгрим винит себя за то, что не участвовал в тех сражениях, не вел сынов на войну. Словно одним своим присутствием сын Императора мог предотвратить потери III легиона или постигшую его катастрофу.
Впрочем, некая доля истины в таких рассуждениях имелась. Дети Императора остро ощущали отсутствие примарха, хотя никто из них тогда не понимал, что именно из этого следует. Но теперь Фулгрим был с ними, а прошлое… осталось в прошлом.
— Что? — переспросил Фениксиец.
Моргнув, Абдемон вдруг понял, что заговорил вслух. На миг воин оцепенел, но тут же пришел в себя и откашлялся:
— Я сказал, что прошлое остается в прошлом. Только будущее имеет значение.
Примарх грустно улыбнулся.
— Возможно, но прошлое служит основой для всех последующих дел. И мы находимся под его влиянием, даже если не чувствуем этого.
— Значит, неудачно прошло? — поинтересовалась Пайк, когда Фулгрим сел на лавку напротив нее.
В садах, как всегда в это время дня, царила тишина. Вельможи, которыми просто кишел дворец, нашли себе какое-то полезное занятие и покинули лесные полянки, что вполне устраивало Голконду. Она любила, когда парк находился в ее полном распоряжении.
— Как вы узнали?
— По вашему лицу. Выходит, Буцефол все-таки не тот, кого вы искали?
— Нет. — Фениксиец сдвинул брови. — Но я не
Пайк воздержалась от комментариев. Она возражала против встречи Фулгрима с патрицием, поскольку боялась — не того, что Фениксиец может пострадать, а того, что он скажет нечто лишнее. Примарх умел жонглировать словами, но ему мешала порывистость. Одна неловкая фраза, одна пустая угроза, и все, что начали выстраивать Имперцы, окажется в опасности.
Голконда решила сменить тему:
— Кстати, ваши подозрения оправдались. Кто-то пытается дестабилизировать аграрный пояс, и поставки провизии уже снизились на четверть.
— Нехватка еды ослабит позиции континентального правительства в Нове-Василос и по всему материку, — кивнул Фулгрим. — Возрастет давление на Пандиона, затем через него — на патрициев. Общество треснет по надломам, и вспыхнет настоящая революция. Судя по действиям Буцефола, береговые анклавы уже составляют планы на этот случай.
— И мятеж не остановить.
— Нет, только если не ввести военное положение. Мне не слишком этого хочется. — Фениксиец подался вперед. — Я не могу заделать надломы, пока не увижу их. Значит, мы не должны мешать заговорщикам. Необходимо узнать, кто ими командует. — Он постучал по карте, разложенной на столике между скамьями. — За все эти рычаги тянет одна рука.
Встревожившись, Голконда села прямо.
— Вы уверены?
Примарх вновь кивнул:
— Я уже видел такое: в дни моей юности на Кемосе процветали тайные общества. В периоды волнений часто возникают импровизированные братства, старающиеся как-то наладить жизнь среди всеобщего смятения. Или воспользоваться им.
— Но за этим стоит не Буцефол?
Посланница считала так с самого начала, еще до того, как Коринф убедил Фулгрима в обратном. Не таким человеком был патриций, чтобы свергать правительство — по крайней мере, силой оружия.
— Нет, — произнес Фениксиец.
Он пристально смотрел на карту, словно пытался мысленно разделить ситуацию на составляющие элементы. Голконду поразило, что лицо примарха одновременно выражает раздражение и воодушевление. Фулгрим наслаждался происходящим, словно ребенок, которому показали новую игру.
По спине женщины пробежал холодок. Детский энтузиазм в сочетании с разумом, подобным когитатору, — бесчувственным, эффективным, неуклонно следующим поставленной цели… Фениксиец атаковал проблемы с каждого направления, пока не находил уязвимое место. Тогда он с гибельной точностью наносил решающий удар, будто дуэлист, заметивший слабину в обороне противника.
— Последнюю пару дней меня посещали представители аристократов, надеющихся выпросить те или иные льготы. — Пайк налила вина сначала себе, потом Фулгриму. — Большинство из них рассчитывают на синекуру при новом порядке. Похоже, патрициям кажется, что Пандион доживает последние недели.