Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера
Шрифт:
Ладно, померили, игра началась – и забыли. А потом матч заканчивается, и вдруг выясняется, что «Сьон» подал протест из-за неправильной высоты ворот! Причем не до игры, а после – когда мы уже думали, что вышли в следующий этап.
Какие же мы злющие вышли на переигровку! Тогда я уже в состав попал, и настрой у нас был – сумасшедший, тренерам даже ничего говорить не пришлось. И народу в Черкизово собрался полный стадион – старый еще «Локомотив». Трешку им в первом тайме Бузникин, Титов и Кечинов положили и всё закончили. А потом во втором тайме добавили еще два, причем последний Ромащенко с передачи как раз Аленичева забил. Нельзя нас было так злить!
Никогда не забуду одну сцену перед решающим матчем с «Ротором». Волгоградцев, чтобы выиграть чемпионат, устраивает только победа, нам и ничья сойдет. Как сейчас помню – выходим из гостиницы в автобус, время до посадки еще есть. И вдруг Димка Хлестов начинает делать из бумаги самолетики и запускать их: тю, тю!
У меня это в голове и осталось – спокойствие, полнейшее спокойствие у всех! Такое, что самолетики запускали. И никаких накачек – ни от тренеров, ни от руководителей, ни от кого-то еще. А волгоградцы потом рассказывали, что к ним сначала одни начальники придут, потом другие: «Надо для города!»
И они перегорели. Причем первый тайм тяжелый был – 0:0, и моментов у «Ротора» больше. Но Кечинов с Ширко в середине второго тайма за три минуты два гола забили – и все, мы опять чемпионы!
В двух последних турах, с «Аланией» и «Ротором», я не играл, сидел на скамейке. А может, за воротами стоял – тогда запасным можно было там разминаться. Помню, что, когда меня заменили в золотом матче 1996-го, Тихонов забил второй мяч именно в те ворота, за которыми я находился…
Травм не было – просто выпал из состава. Но переживал за команду точно так же, как если бы бегал по полю. Как в «Спартаке» мне, 21-летнему, могло стать обидно, что не играю? Тогда для меня еще за счастье было, что я в команде.
Это уже через год-другой отношение к таким вещам сделается другим, восторг пройдет, и главным для меня будет – играть…
После того чемпионства нас пригласили в мэрию Москвы, и Юрий Лужков вручил каждому часы и конверт с 3 тысячами долларов. Вернее, про сумму у других сказать не могу, но у меня было именно столько. Часы не какой-то серьезной фирмы, а простые, с гербом Москвы. Не надевал их ни разу, но дома по сей день.
Из известных политиков вживую видел еще Владимира Жириновского, который в 2004 году пришел на чествование «Локомотива» и подарил именной одеколон – опять же не только мне, а всем. Знакомы с Александром Жуковым, а с Рашидом Нургалиевым и губернатором Подмосковья Андреем Воробьевым и в хоккей доводилось играть. Аркадий Дворкович – тот даже в моем прощальном матче участвовал. Ярцев поспособствовал.
А вот с президентами и премьер-министрами как-то не сложилось – никогда с ними не встречался, и, например, о легендарном приходе Бориса Ельцина в раздевалку «Спартака» после победы над голландским «Фейеноордом» в Кубке кубков весной 1993 года знаю только по рассказам ребят. Ни Виктора Черномырдина, ни Владимира Путина тоже лично не видел.
И на приемах в Кремле ни разу не был – ходил туда только на экскурсию и в концертный зал. А вот в выборах всегда участвую. Голосую по-разному – так, как думаю, вне зависимости от того, что по телевизору говорят. На последних президентских вот проголосовал за Михаила Прохорова, тогда как раньше поддерживал Путина.
Георгий Ярцев:
– Впервые я увидел, точнее, разглядел Евсеева в молодежном составе «Спартака» в начале 1996 года. Честно скажу: в трех предыдущих сезонах, когда ходил на матчи дубля, не особо его замечал. Скорее бросались в глаза Саша Липко, Костя Головской. Может, фактурно они были помощнее. А в совсем молодом возрасте это сказывается на восприятии игрока со стороны.
А в 1996-м формировалась новая команда, новое поколение. Была поставлена задача омолодить «Спартак». Поколение дублеров уже рвалось в основной состав, их нельзя было больше сдерживать. Каждому следовало дать шанс, посмотреть, как они справятся с ответственностью. Когда я дал его Вадику, он его использовал на полную.
Парень заинтересовал меня своей техникой. Для защитника он был очень техничен и подвижен. Когда я спросил его, то выяснил, что он поиграл в футзал. Тогда все стало ясно: та техника сохранилась и пошла ему на пользу. Он мог ошибиться в отборе или перехвате, но все, что касалось исполнения технических приемов, было на очень высоком уровне.
Мало того, виден был характер. А также запредельная работоспособность и самоотдача. Все это меня в нем привлекло. Я доверил ему место левого защитника, поскольку он очень хорошо играл тактически. В отличие от нынешних крайних защитников, очень умело держал позицию, грамотно подключался к атакам. И, что самое главное в игре футболиста такого амплуа, чрезвычайно редко обрезал атаку. Мог правильно продолжить ее, а это очень ценное качество.
На первый сбор он не ездил – тогда оставалась еще вся линия обороны. И Никифоров, и Онопко, и Хлестов, и Мамедов. Я не хотел их дергать, хотя Ананко, Липко, Горлукович могли основных игроков достойно заменить: пусть не на сто процентов, а на шестьдесят-семьдесят. И тут на мини-футбольном турнире в Германии очень тяжелую травму, выбившую его на весь сезон, получает Дима Хлестов.
Естественно, иду на тренировку дубля и начинаю внимательно смотреть на защитников. И вижу Евсеева. И понимаю, что этот парень страшно напоминает мне Генку Морозова из моего, бесковского «Спартака». Очень техничного, быстрого и, самое главное, очень цепкого защитника. Вадик ведь тоже обладал очень неплохой скоростью, от него редко кто уходил.
У меня не было сомнений, что это игрок с потенциалом для основного состава. Я сразу забрал его из дубля, и он основную обойму больше никогда не покинул. Решение выпустить его против «Нанта» и выпускать далее в стартовом составе было никаким не импульсивным – Вадик очень хорошо провел сборы, достаточно уверенно себя чувствовал. И, получив поддержку от опытных игроков, быстро освоился в коллективе.
На Евсееве положительно сказалась дружба с Горлуковичем. Оба – молчуны, но на них можно было опереться. Возможно, именно у Сергея он взял многое и в первую очередь подготовку к играм. Знал я, что к матчу Вадим подготовится очень тщательно и подойдет во всеоружии. Расхлябанности у него не было вообще никогда! В футболистах это качество очень ценно.
Они как-то сами приросли друг к другу. Дед ведь вообще был великий профессионал. В таком возрасте сохранять такие качества… Никогда не сомневался: какой бы серьезности матч ни предстоял, Горлукович подготовится к нему на сто процентов. И Евсеев по отношению к тренировкам был одним из лучших.
Наверное,
Его вклад в «золото» 1996 года был, конечно, не основной, но эта команда была очень хорошо сбалансирована. Одно и то же поколение! Они играли для себя и друг для друга, очень сильным был командный дух. Они никогда не сдавались и никого не боялись. Психологически с ними очень хорошо работалось, потому что по мастерству, пониманию футбола, умению воспринять сказанное тренером с этим поколением мало кто мог сравниться. Они учились на ходу!
И то, что ты им давал, очень быстро впитывали и выполняли на поле. А это всегда радует, когда наигрываешь какую-то комбинацию и она проходит. Значит, люди услышали и приняли ее. Импровизация – это тоже замечательно, но красивая наигранная комбинация – еще лучше. Недаром говорят, что лучший экспромт – тот, который тщательно подготовлен.
Отлично помню, как мы с Романцевым вместе со всей командой были у Вадика на свадьбе в Мытищах. Тогда ведь очень немногим футболистам разрешалось во время сезона провести свадьбу. Такой праздник – это потом всегда выключенное время из тренировочного процесса, тем более когда в веселье участвует вся команда.
В нашем присутствии, конечно, чувствовалось какое-то стеснение. И количество возлияний было не то. Но в какой-то момент мы покинули свадьбу, понимая, что игрокам нужно остаться одним. На следующий день дали выходной, а через сутки назначили тренировку. Явились все до единого – сначала на взвешивание, а затем мы попросили их пробежать максималочку. Штука серьезная – но увидели, что народ в порядке. Вопросов к ним не было. Если бы мы не знали, что позавчера гулялась веселая свадьба – в жизни бы не догадались.
Помню и то, как в 1997-м в Тарасовке выбирали капитана команды и именно Евсеева попросили считать голоса. Не сомневался, что он будет самым честным «председателем ЦИК». Ведь он быстро завоевал авторитет и стал своим в команде. Да, он рос с этими ребятами, играл в дубле. И авторитет не зарабатывается одним днем.
В «Спартаке» тогда была осознанная дисциплина. Тот же Андрей Тихонов, живший рядом с Тарасовкой, в Королеве, мог ночевать дома – я его отпускал. Но утром на зарядке он был первым – и на взвешивании тоже. Всему этому поколению я мог доверять, и Вадик был одним из тех, кто вызывал наибольшее доверие.
Подошел человек – и если ему нужно даже перед игрой поехать домой, разрулить какие-то семейные заботы – я не сомневался, что он поедет, все сделает, вернется, и я смогу на него рассчитывать. Вадик и относился к такому типу людей. Я все время им говорил: «Я вам не волшебник, три попытки давать не буду. Один раз доверяю, подвел – больше даже не подходи».
Есть примеры тех, кто после 1996 года немножечко корону на голову надел и думал, что достиг всего. Не буду называть фамилий, конечно. Но эти люди далеко в футболе не пошли. Наверное, Вадика эта общая атмосфера среди молодых тоже коснулась. Но за счет трудолюбия и упорства он это дело преодолел.
Но и конкуренция возросла. Уже вернулись после травм Мамедов и Хлестов, и доказывать свою состоятельность стало труднее. Не думаю, что его вклад в 1997 году был маленьким. Может, не таким, как в 1996-м, но свою лепту в новое «золото» он тоже внес. Почему не играл в решающем матче в Волгограде? Доверие к нему было всегда, просто на тот момент другие казались сильнее.
В первой половине 1998-го на поле выходил очень мало. За первый круг всего шесть игр провел, и то в основном на замене.
Вот и на финал Кубка против «Локомотива» не поставили. Впрочем, я реально оценивал свои силы. Справа был Парфенов, слева Хлестов, в центре, по-моему, Ананко и Бушманов. Обиды не держал, хотя играть, понятное дело, хотелось.
Матч равный был – и мы могли забить, и они. Но кто «Локомотиву» всегда забивал? Тихонов. Он и тут уже в концовке забил. С рикошетом. Да какая разница – как? Забил – и Кубок наш.
И вот вручают нам трофей, бежим мы из центра поля на круг почета, я радуюсь. Димка Хлестов рядом. Смотрю, что вокруг творится, и вдруг вижу электромобиль, на котором за травмированными игроками на поле выезжают. И говорю Барези: «Гляди, вон машина, ключи в ней. Давай, Димон, угоним!» Он: «Да ну тебя!»
Еще вдруг вспомнил, как праздновала свое очередное чемпионство «Барселона». Полузащитник Иван де ла Пенья точно так же влез в электромобиль, а команда к нему присоединилась.
Так что все-таки побежал, сел, включил и погнал по беговым дорожкам. Управление оказалось легким. Газ да тормоз – будто у машинки на аттракционе. Но быстро ехала, скоростной оказалась!
Ребятам, как и следовало ожидать, понравилось. Первым сел Хлестов. Народ из команды ко мне садится и садится – она начинает ехать уже медленнее. На борта подсаживались – человек десять где-то. Писарев, Кечинов – да кто только не садился.
По прямой проехали, повернули – и на следующей прямой уже слезли. Но за это время фотографы наснимали на всю оставшуюся жизнь! До сих пор периодически фотки той поездки встречаю. А врач «Локомотива» Александр Ярдошвили еще долго вспоминал: «Мало того что обыграл, так еще и начудил». Хотя я тогда в запасе сидел…
А на следующий день Олег Иваныч мне говорит совершенно спокойно: «Вадим, там счет пришел от «Лужников» на твое имя. 15 тысяч долларов. Автомобиль взяли, туалеты побили…» И ребята тоже подтравливать начали.
Тут меня слегка затрясло. Не понимал, он так шутит или говорит всерьез – по нему же не поймешь! Думаю, какие туалеты-то? Из раздевалки уходили – все целое было. С чего это «Лужники» счет-то прислали?
Это был в общем-то конец истории, больше никто с этим не подходил и меня не штрафовал. Вот таким шутником Романцев оказался, причем мастером этого дела – я ж реально поверил и испугался. 15 тысяч долларов для меня на тот момент серьезными деньгами были. А счет не за что было выставлять.