G.O.G.R.
Шрифт:
Сидоров распахнул дверцу «Газели» и увидел, что Ежонков просто мирно спит, развалившись на двух сиденьях и так и не натянув вторую штанину.
– Ежонков! – пихнул его Пётр Иванович.
Ежонков проснулся, забарахтался, подскочил и, завертев головой, отрывисто выкрикнул:
– Что? Где? Когда?
– Вот, пускай посидит! – Пётр Иванович впихнул пойманного преступника в «Газель». – Саня, ты присмотри за ними, чтобы этот типок Ежонкова по головке не уговорил.
– Эй, вы что, думаете, что я такой слабый?? – возмутился Ежонков.
– Нет, – покачал головой Пётр Иванович. – Просто
– А, ну тогда другое дело, – Ежонков согласился на помощь Сидорова, и сержант забрался в «Газель», потеснив преступника к закрытому окошку.
Только теперь Пётр Иванович отправился смотреть на Маргариту Садальскую. Заглянув в джип Девятки, Серёгин застал страшную картину: сам Девятко и его помощник сидели на сиденьях с ногами и увлечённо грызли свои фуражки. А пойманная Сидоровым Маргарита Садальская просто пропала!
– Что происходит? – это к Серёгину сзади подошёл Недобежкин.
– Грызут, – буркнул Пётр Иванович.
– Что? Опять? – рассвирепел Недобежкин. – Девятко! – он хлопнул полковника по плечу.
Девятко вздрогнул, выплюнул фуражку и пробормотал:
– Да стерегу я, стерегу!
А потом Девятко заметил рядом с собой своего помощника, который продолжал грызть фуражку и даже урчал при этом, как кот.
– Что вы делаете, Сёмкин?? – воскликнул он и начал забирать у капитана его изрядно побитую зубами фуражку.
Но тот не отдавал, а продолжал грызть, и даже прогрыз дыру.
– Девятко, что случилось? – вопросил у полковника Недобежкин, заставив его бросить грызущего капитана.
Девятко вытаращился на Недобежкина, раскрыл рот и отчётливо, без запиночки, произнёс:
– Бе-е-е-е!
– «Звериная порча», – поставил невесёлый диагноз Пётр Иванович.
====== Глава 32. Разбор полетов. ======
Эммочка очнулась на сиденье автомобиля. Кто-то куда-то её вёз и тряс. Эммочка приподнялась и хотела посмотреть в окно и увидеть, куда это её везут, но там, куда она посмотрела, не было окна. «Поймали!» – перепугалась Эммочка и от страха подскочила с мягкого кресла.
– Спокойно, – железная рука водителя усадила её обратно. – Ты меня благодарить должна за то, что я не позволил местной милиции захлопнуть тебя в обезьянник к обезьянам. Вопросы есть?
Эммочка подняла голову и увидела того, кто сидел за рулём автомобиля.
– Ты! – фыркнула Эммочка, обиженно дёрнув плечами. – Да уж лучше в обезьяннике с обезьянами торчать, нежели в твоей компании!
– Вопросов нет! – растянул улыбку водитель, которого звали Генрих Артерран. – Вот только, где «Спасибо»?
– Выпусти меня! – потребовала Эммочка и начала ломиться в закрытую дверцу.
– Сейчаз-з-з-з! – саркастически протянул Генрих Артерран. – Только, извините, поглажу шнурки.
– Я выцарапаю тебе глаза, Гейнц! – пригрозила Эммочка. – Давай, стопори свой пепелац!
– Ну, да, это чисто по-девчачьи! – хихикнул Генрих Артерран, даже и не думая «стопорить пепелац». – И не называй меня «Гейнц», меня это раздражает!
– Хорошо, Гейнц, – язвительно скривилась Эммочка. – И что тебе не нравится? Ты ведь даже не американец!
– Так, спать! – рассердился Генрих Артерран, и Эммочка обмякла и повисла на спинке сиденья.
Впереди расстилалась необъятная
Солдаты возвратились из рейда по редкому лесочку с пустыми руками: бандиты из «чёртовой банды» словно испарились. Недобежкин негодовал: бандитов упустили, Маргарита Садальская сбежала прямо из наручников, а загипнотизированный Ежонковым Девятко на все вопросы отвечает только:
– Бе-е-е-е! – даже «Ме» не говорит.
Единственный пойманный преступник сидел на самом заднем сиденье «Газели» под неусыпным надзором Сидорова, вяло шевелил закованными руками и громко свистел некий мотив. Разозлённый невменяемым бараньим блеянием полковника Девятко и этим вот идиотским свистом, Недобежкин решил вернуться назад, в двадцать первую часть – там хоть электричество есть!
В окнах новой комендатуры, что построили около заколоченной, ярко горел свет. В кабинете полковника Девятко было людно: Недобежкин сидел за столом полковника, Пётр Иванович устроился в одном из кресел для посетителей, пойманный «чертёнок» примостился на диване, охраняемый орлиным оком Сидорова, а Ежонков колдовал над самим Девятко. Кроме того – в углу кабинета на полу сидел на корточках капитан Сёмкин и с аппетитом голодного медведя догрызал свою несчастную фуражку. Его так и не смогли привести в чувство – вся надежда была на Ежонкова. У Ежонкова был достаточно необычный метод допроса, который он сам назвал «синхрос». Суть этого «синхроса» заключалась в том, что Ежонков садился напротив своего «подопытного» и повторял с ним в унисон то, что он говорит, дожидаясь, пока подопытный выбьется из «дуэта» и скажет что-то ещё. То есть сейчас Девятко блеял, как баран, а Ежонков блеял вместе с ним. Однако Девятко даже и не думал «выходить из дуэта» – он блеял и блеял до тех пор, пока раздосадованный неудачей Ежонков не испустил слово «Чёрт».
– Так, закупорили, – сделал вывод Недобежкин, глядя на бодающегося Девятко. – Ежонков, пуши этого, «лягушонка»! – он кивнул в сторону пойманного Серёгиным преступника.
Девятко был отсажен на диван, а его место занял белобрысый «чертёнок». Хотя Сидоров и удалил наручники, «чертёнок» всё держал руки за спиной и, не умолкая, свистел.
– Он «Катюшу» свистит! – пискнул Девятко, вмешавшись в процесс «синхроса» Ежонкова.
– Вы уже насвистели! – проявил ехидство Ежонков, прервав сеанс. – Фуражку уже показывать нельзя!
Девятко обиженно фыркнул, чтобы его не позорили, и отвернулся. А Ежонков испустил смешок победителя и усыпил «чертёнка» с помощью своей гайки. Кажется, он перестарался, потому что белобрысый «чертёнок» уснул так, что свалился под стул.
– Ты что наделал? – буркнул Недобежкин. – Давай, разбуркивай! Допрашивать нужно, а он у тебя тут отдыхает!
– Васёк, будь проще! – огрызнулся Ежонков и щелчком пальцами разбудил «верхнелягушинского чертёнка», а потом усадил обратно на стул.
«Чертёнок» падал ещё раз пять, и только на шестой раз – прошло часа полтора – Ежонков смог ввести его в «правильный» транс. «Чертёнок» замер на стуле и уставился на Ежонкова невидящими голубыми глазищами.