G.O.G.R.

Евтушенко Анна

Вот, беглец уже близко… Можно хватать… Сидоров прыгнул.

Сержанту хватило одного прыжка, чтобы настигнуть беглеца и повалить его на пол. Тот пискнул, забарахтался сбитый, а Сидоров прижал его коленкой и полез в карман за наручниками.

– Пётр Иванович! – крикнул сержант. – Я поймал!

«Чёртик» брыкался, пытался лягнуть, но Сидоров держал его крепко и не оставлял ни малейшего шанса на побег. «Ну, где же эти наручники?!» – досадовал Сидоров, обнаружив свои карманы пустыми.

–

Пётр Иванович! – снова крикнул сержант, чувствуя, как юркий «чертёнок» начинает выскальзывать у него из рук.

– Я здесь! – Серёгин подскочил за секунду до того, как пойманному «лягушинцу» удалось освободиться от Сидорова.

Пётр Иванович перехватил беглеца и снова повалил его на пол.

– Гейнц! – только и успел пискнуть беглец, и тут же Пётр Иванович заковал его в наручники, благо он не запрятал их так далеко, как Сидоров.

– Ну, вот сейчас и разберёмся, кто такой ваш Гейнц, – прокряхтел Пётр Иванович, поднимаясь на ноги около лежащего носом в пол «бесёнка». – Милиция, вы задержаны.

«Бесёнок» ворочался и бурчал:

– Бе-бе-бе…

– Вот тебе и «бе», – передразнил Серёгин. – Василий Николаевич, он попался!

Откуда-то издалека послышались шаги Недобежкина – начальник откликнулся на призыв Серёгина и теперь спешил сюда.

Серёгин и Сидоров подняли пойманного с пола под локотки и предъявили подоспевшему Недобежкину. Начальник осветил его своим фонариком и увидел, что на голове «чертёнка» нахлобучен парик, и этот парик сбился с макушки на лоб и на глаза.

– Так, хорош гусёк, – оценил пленника Недобежкин. – Молодец, Пётр Иванович, и ты, Сидоров, тоже. Тащим его наверх – там разберёмся, что за кадр.

«Подземный житель» уже не отбивался и не ныл. Он покорно топал туда, куда толкал его Сидоров и глухо молчал. Недобежкин пытался на ходу выяснить у него, что он делает в подземных лабиринтах, но тот начал играть в партизана и всю дорогу к погребу в Девяткиной комендатуре не проронил ни звука.

А авангарде топал Ежонков – руководствуясь своей «феноменальной памятью суперагента», он показывал обратную дорогу. И завёл «экспедицию» в тупик.

– Упс… – сказал Ежонков, когда перед ним выросла стена, а пленённый в железо наручников «чертёнок» издал довольное жёлчное «хы-хы».

– Ну, Ежонков? – поторопил его Недобежкин. – Куда дальше-то?

– Ээээ, – потянул Ежонков, ощупывая глазками непроходимую стену и не видя и признака выхода. – Туда… – он показал в первый же побочный коридор, что зиял справа от него.

– Так, Ежонков! – Недобежкин догадался, что «феноменальный суперагент» водит их кругами. – Говори мне сейчас правду – заблудился?

– Нет, нет! – отказался от правды Ежонков. – Идти надо точно туда!

– Нет, не туда! – Недобежкин явно не хотел двигаться

неизвестным путём, потому что знал, что он может завести действительно, что к чёрту на рога. – Давай, Ежонков, скрипи своими мозгами, если они у тебя такие феноменальные!

– Ну, я говорю – туда, значит – туда! – настаивал Ежонков и пошёл туда, в тот побочный коридор.

– Ну и пропадай! – махнул рукой Недобежкин и сказал Серёгину и Сидорову:

– Поворачиваем назад. Кажется, я помню обратный путь, мы тут уже были.

– Надо вернуть его, – Пётр Иванович кивнул на удаляющегося в неизвестность Ежонкова. – А то и правда, потеряется…

– Сам приползёт, – отмахнулся Недобежкин и пошёл назад.

Сидоров толкнул перед собой «чертёнка», охрану которого ему доверили. «Чертёнок» послушно зашевелил «копытцами», а потом, пройдя шага три, он вдруг разразился бешеным и оглушительным возгласом:

– Ге-ейнц!!!

– Цыц! – Пётр Иванович пихнул его в бок, но «пленник» даже и не подумал «Цыц» и снова воскликнул, заставив эхо разнести этот возглас по коридорам подземелья:

– Ге-ейнц!

– Гейнц-ейнц-йнц-йнц-нц-нц!!! – в искажённых подземельем звуках эха Сидорову на миг почудилось демоническое рычание того, кто имеет Горящие Глаза.

– Блин! Да закупорьте его! – вспылил Недобежкин и в сердцах пихнул Ежонкова.

– Эй! – обиделся Ежонков. – Я-то тут причём? Пускай Сидоров закупоривает – это его работа!

А Сидоров просто не знал, как нужно «закупоривать» «чертёнка» – огреть по башке? Нет, тащить придётся, а Сидоров не хотел тащить – тяжёл он, однако, «чертёнок» этот!

– Ге-ейнц! – не унимался тот, и так тряс башкой, что его парик свалился к носу, а потом – повис на левом плече. Волос у «чертёнка» не было – голова сверкала, словно плафон.

– Да за… – начал Недобежкин и «закупорился» сам.

На призыв «пленника» откликнулся никакой не Гейнц. Во мрачной глубине подземелья зажглись Горящие Глаза.

– Опять этот «субец» объявился… – недовольно фыркнул Серёгин.

– Серёгин! – зашипел на Петра Ивановича Недобежкин. – Это вам не субец…

– Это результат «Густых облаков»! – подсказал Ежонков. – А…

– Тихо убираемся отсюда… – постановил Недобежкин, медленно доставая из кобуры пистолет. – Не делайте резких движений. Оно может быть диким…

– Я же говорил… – пискнул Сидоров, чувствуя, как Горящие Глаза наполняют его страхом с пят до головы…

Пётр Иванович не верил ни в чертей, ни в мутантов. Он решил положить конец истории с чудищами, арестовав того, кто смотрит Горящими Глазами. Выхватив пистолет, Серёгин вышел вперёд.

– Милиция! – крикнул он, глядя прямо в Горящие Глаза. – Вы арестованы, пройдёмте с нами!