G.O.G.R.

Евтушенко Анна

– Садись! – громыхнул он, а сам полез за руль.

– Нет, нет! – не позволил Ежонков, выбираясь из салона на улицу. – Васёк, ты сядешь в салон, я сяду впереди, а поведёт – Смирнянский!

Недобежкин замер и отвалил челюсть.

– Стоп, Ежонков! – выдавил он, отцепив от Смирнянского свои пальцы. – Ты хочешь сказать, что Смирнянский поведёт машину… под гипнозом???

– Ну, да! – весело кивнул Ежонков и вскарабкался в кабину на кресло рядом с водителем. – А то, как же он бы привёл нас туда, куда надо? Он тебе не будет говорить: «Поверни туда, затормози вот здесь!». Под гипнозом он будет сам вертеть баранку и бессознательно

ехать туда, куда надо!

– Да нас любой гаишник сначала тормознёт, а потом – сдаст в психушку! – вмешался Смирнянский. – Когда такое было, чтобы человек вёл машину во сне??

– Да он угрохает всех нас и машину! – рыкнул Недобежкин. – Ты, Ежонков, точно с дуба навернулся!

– Хы-хы, как смешно! – огрызнулся Ежонков, роняя крошки от булочки на приборный щиток. – Ты, Васёк, мало понимаешь в гипнозе, и вообще, не знаешь, что это такое. Если ты боишься – можешь оставаться, а я поехал!

Недобежкин всегда – даже, когда боялся – стремился показать «образцовую храбрость». Он поворчал, что всё «это – безумие» и «только совсем чокнутый сможет решиться доверить руль сомнамбуле», а потом – забрался в салон и буркнул Ежонкову:

– Ладно, хорошо, пускай ведёт. Но если он впаяет нас в столб, или в дерево – ремонт автомобиля оплатишь ты, Ежонков!

Ежонков хохотнул, празднуя победу, но гипнотизировать Смирнянского пока не спешил.

– Игорёша, – сказал ему Ежонков, когда Смирнянский нехотя залез за руль. – Сначала ты привезёшь нас к отправной точке – к тому месту, где ты попался Короткому, и тебя в багажник запёрли. А потом – я освобожу твоё подсознание.

– Чёрт! – буркнул Смирнянский и включил зажигание. – Ты мне мозги вынесешь!

У Серёгина невольно сложился стереотип об «отправной точке» Смирнянского: некая глухомань на дальней окраине города, где скелетами динозавров возвышаются недостроенные и заброшенные дома. Там полно бомжей и бандитов, а донецкие «братки» там «тасуют лавандосы», «шлифуют понятия» и «спихивают жмуров». Однако на деле всё оказалось куда проще. Никаких недостроенных домов и никаких бандитов. Да и не далеко совсем: Краснофлотская улица – двор одной из пятиэтажных хрущёвок. Дворик тихий – абрикосовые деревья, детские качели, парочка лавочек, населённых бабулями, в сторонке – гаражи, переделанные под голубятни. Сегодня, солнечным утром, тут всё выглядело таким умиротворённым, утопически тихим и мирным: «…Травка зеленеет, солнышко блестит…». Смирнянский нажал на тормоз и застопорил микроавтобус около одной голубятни.

– Вот тут я им попался, – пробурчал он, вспоминая оскаленные лица тех зловещих бандитов.

– Прекрасно! – улыбнулся Ежонков. – Точка отправления найдена. А теперь – внимание, я начинаю «королевскую игру».

– Давай, давай… – буркнул милицейский начальник, предвкушая очень скорое крушение возле первого же столба или ствола.

Смирнянский погрузился в гипнотический полусон. Он перестал говорить и грызться с Ежонковым, положил руки на руль и завёл двигатель, как японский робот-таксист. Это было очень странно, но во сне Смирнянский водил машину куда лучше, чем когда не спал. Бодрствуя, Смирнянский постоянно стремился нарушить ПДД: проскакивал на красный, обгонял, подрезал, а иногда даже мог срезать путь через газон. А во сне он стал ревностным блюстителем Правил: не превышал скорость, останавливался на каждом светофоре и пропускал пешеходов на неуправляемых переходах.

– Ежонков,

а ты не мог бы сделать так, чтобы он всегда так ездил? – осведомился Недобежкин, которому понравилась новая манера вождения Смирнянского.

– Ноу проблем! – весело согласился Ежонков. – Внушу ему страх перед автокатастрофой, и он будет водить, как счетовод!

– Давай! – разрешил Недобежкин. – А то по нему уже миллионные штрафы рыдают.

Смирнянский ехал очень долго – наверное, час ехал, а может быть, ещё и с хвостиком. Пётр Иванович, которого последний год преследовал хронический недосып, даже заснул в удобном, качающемся, словно колыбель, кресле. Сидоров тоже пытался заснуть, чтобы не наблюдать в окно урбанистические виды, но не мог из-за кошмаров. Пару раз сержант проваливался в сон, но оба раза вскакивал почти что, в холодном поту: в первый раз ему приснилось, что он провалился в яму, кишащую крокодилами и змеями, а во второй – что он лежит на исполинской тарелке посреди длиннющего банкетного стола, накрытого чёрной скатертью. А вокруг собралась «весёлая компания»: зелёные рогатые чёртики и бледные клыкастые вампиры. Каждый из них держал в лапах похожую на трезубец вилку, и норовил отъесть от Сидорова лакомый кусочек.

Когда Сидоров вскочил в последний раз – Смирнянский нажал на тормоз, а Ежонков объявил:

– Приехали!

Пётр Иванович тоже проснулся и высунул нос за окошко, желая посмотреть, куда это они приехали. А приехали вот куда: до самого горизонта расстилался необъятных размеров пустырь, похожий на какую-то широкую глухую степь. Никакого мусора, свалок, домов – только высокие полевые травы. А невдалеке, на холмике, торчит остов некоего сооружения. Похоже, что сооружение каменное, крыши у него нет, а стены выщерблены, как скалы в пустынях.

– Ну, да, похоже на рассказ Игорёши, – пробормотал Недобежкин, схватив себя за подбородок, и осведомился у Ежонкова: – Ну что, Кашпировский, может, расколдуешь его?

– Рано! – отказался Ежонков. – Он должен нас в подвал спустить и показать тот ход, по которому он шёл.

Да, похоже, что Ежонков действительно, виртуоз гипноза – даже Недобежкин, кажется, в это поверил и согласно кивнул.

Они оставили машину и поднялись на холмик, приблизившись к щербатому строению. Повсюду валялись осколки красных кирпичей и какие-то ошмётки арматуры, железяки, камни…

– У, как развалилось! – протянул Ежонков, глядя себя под ноги, чтобы не споткнуться.

Недобежкин уже раза четыре споткнулся, и на пятый раз чуть не упал. Да и Пётр Иванович пару раз зацепился за торчащие из травы крючковатые остатки железных скоб. Сидоров – тот вообще, растянулся носом вниз из-за того, что думал про дурацкие Горящие Глаза и не смотрел под ноги.

– Эй, Сидоров, ты бы хоть смотрел, куда идёшь! – сказал ему Ежонков и помог подняться. – А то тут, наверное, можно запросто в коровью лепёху уделаться!

– Нету тут коров, одни кроты! – возразил Недобежкин. – Тут человеческих домов вообще не видно, какие коровы??

Один только Смирнянский молча, двигался вперёд, и только вперёд, методично чеканя точные шаги и чудом избегая всех препятствий. Смирнянский обошёл все кирпичные завалы, перешагнул все ржавые скобы и очутился перед неровной тёмной дырой, которая представляла собой вход в это зловещее строение. Недобежкин, Серёгин и Сидоров остановились на пороге, а вот Смирнянский смело шагнул в неподвижный мрак.