G.O.G.R.
Шрифт:
Пётр Иванович подхватил Кубареву под правый локоток, а Недобежкин – под левый. Оторвав её от пола, они почти, что взвалили Сабину Леопольдовну к себе на плечи и поволокли к выходу. Вот теперь Ежонкову будет с ней работка!
– Эй, Сидоров, чего ты там нашёл? – осведомился Ежонков, наблюдая за тем, как сержант методично обшаривает глухой угол, тщательно освещая его фонариком.
– Горящие Глаза! – фыркнул за Сидорова Смирнянский, тихонько подкравшись к Ежонкову.
Вокруг висела зловещая мгла, которая не располагала к шуткам. Ежонков сдрейфил не на шутку, услышав
– А? Что? – подскочил Ежонков, и невесть откуда выцапал маузер.
– Эй, полегче с этой штучкой, хомячок! – буркнул Смирнянский, оказавшись на мушке. – Можешь пораниться!
– А, это всего лишь ты… – с облегчением выдохнул Ежонков, запрятав оружие подальше. – У меня, кстати, нету на него разрешения… Сидоров, ты там скоро?
А Сидоров стоял, как вкопанный, и заворожено взирал перед собой куда-то на тёмную стену. Он опустил фонарик, светил себе под ноги и Ежонков со Смирнянским увидели… нет, не Горящие Глаза, а один маленький мигающий красненький глазок. А вернее, не глазок, а индикатор…
– Слышь, Игорь, похоже на бомбу… – прошептал Ежонков, взирая на этот «глазок» так же заворожено, как и Сидоров.
– Ну, чего вы глазеете?? – пихнув и Ежонкова, и Сидорова, Смирнянский протолкался к «глазку», и отобрав у сержанта фонарик, направил его на эту зловещую красную лампочку.
– Так и есть, бомба! Чёрт… – сквозь зубы процедил Смирнянский, увидев, что к стене пещеры прилеплена лепёшка пластида с проводками и дурацкой лампочкой. А лампочка, кстати, стала куда чаще мигать. – Этот ослик заминировал пещеру.
– На-надо уходить… – пролепетал Ежонков и пихнул Сидорова. – Старлей, бежим!
Сидоров, словно бы очнулся от забытья. Тут нет чертей и призраков, зато тут есть бомба, и если она рванёт – неминуемо будет ОБВАЛ!
– Бежим! – Сидоров сорвался с места и задал стрекача.
– Васёк, Петруха! – заорал Смирнянский, забыв, что в пещерах не кричат. – Дуем отсюда – тут бомба!
А Ежонков улепётывал, тряся пузцом и пыхтя, как закипающий электрочайник. Вскочив в темноту, он обо что-то споткнулся и растянулся на земляном сыром полу.
– Васёк, Петруха! – донеслось до Серёгина и Недобежкина, которые волокли тяжёлую Сабину Леопольдовну.
– Чего они хотят? – удивился Серёгин.
– Смирнянский! – фыркнул Недобежкин. – Сколько раз я ему говорил про обвалы… Чёрт, орёт, шо тот гиббон!
– Тут бомба! – между тем «заорал гиббон» и поднял Недобежкина на уши.
– Серёгин! – всполошился милицейский начальник. – Вперёд! Вернее, НАЗА-АД!
Пётр Иванович ещё не до конца понял, что случилось, но ноги уже несли его туда, где мерцал и дёргался кружок света от фонарика Сидорова. Серёгин уже не раз избежал участи быть похороненным под массами камней и земли. Поэтому он бежал, как резвая газель и даже не чувствовал на себе веса Сабины Леопольдовны. Недобежкин тоже бежал, как резвая газель, однако пыхтел и отдувался, потому что медлительная Сабина Леопольдовна здорово тянула назад. Пётр Иванович заметил, что впереди, прямо на дороге среди мелких камешков лежит что-то бесформенное, похожее на набитый
– Ежонков! – рыкнул Недобежкин и застопорил прямолинейное движение наружу. – Вставай, ты, увалень болотный!
Милицейский начальник сгрузил Кубареву на плечи Серёгина и схватил Ежонкова за шиворот. Ежонков не покалечился, когда падал, однако он был настолько ленив, что поднимался, казалось, два часа, а Недобежкин всё пихал его и ворчал. Серёгин в одиночку дотянул Сабину Леопольдовну до ступенек. Кубарева перебирала своими неуклюжими ногами, семенила вперёд, но казалось, не хотела вперёд и упиралась, стремясь совершить дурацкий побег. На лестнице Пётр Иванович догнал Смирнянского и Сидорова.
– Поймали! – обрадовался Смирнянский. – Эй, Серёгин, ты в курсах, что этот ослик заминировал пещеру?
– Ухь! – фыркнул Пётр Иванович, толкая Кубареву вверх. – Помогите тащить, а то она всё сбежать мылится!
– Она? – изумился Смирнянский и подхватил Сабину Леопольдовну под вторую руку. – Так что, этот «шахид» – чувиха??
– Чувиха, – вздохнул Пётр Иванович. – Поднимаемся.
Они все вылезли из проклятого подвала и выскочили из развалюхи-халупки на улицу, где ветерок мирно качал высоченные сорные травы, а солнце пряталось в рваные облака. Ежонков так хрипло отдувался, будто бы покрыл марафонскую дистанцию, а Сабина Леопольдовна – сидела на траве и рыдала, не прекращая.
– Ну и террорист! – презрительно буркнул Смирнянский, глядя сверху вниз, на эту растрепанную немолодую особу, которая не умеет ни бегать, ни драться, ни… минировать, потому что её бомба до сих пор не взорвалась.
– Это Кубарева, – пояснил Серёгин. – Забацали её в «порчу», наверное…
– Кубарева? – Сидоров не поверил своим ушам и не верил глазам.
Да, Кубарева, конечно, боевая: муженька строила, Серёгина строила, от бомжей отбилась с помощью пылесборника от «Шмеля»… Но чтобы минировать…
– Если забацали – расколдуем! – обнадёживающе заявил Ежонков. – Прямо сейчас могу!
– Вот, черти! – буркнул Недобежкин, счищая пыль со своих брюк. – Не осталось у них больше шестёрок – так они эту Кубареву несчастную оприходовали…
– За-зайцев… – пролепетала Кубарева сквозь слёзы. – Зайцев…
– «Зазайцев»! – передразнил Смирнянский. – Ну и участковый: не то, что оборотень – вервольф!
– Давай, колдуй! – Недобежкин подтолкнул Ежонкова к рыдающей Кубаревой, и только теперь с грохотом взорвалась бомба.
Да там не одна бомба, а штук пять: несколько хороших взрывов потрясли землю один за другим. Земля дрогнула, и кирпичный остов никому не нужного сооружения рассыпался на кусочки и исчез в столпах пыли. Перепуганные птицы взвились в небо и беспорядочно крутились, роняя перья.
– Эй, да они просто ходы зарывают! – догадался Сидоров. – Линять задумали…
– Зайцев в городе, – перебил Пётр Иванович, получив свыше очередную сенсационную догадку. – Надо…
И тут у Серёгина зазвонил телефон…