Габриэль Гарсиа Маркес. Биография
Шрифт:
Жаль прерывать повествование, но биограф обязан указать, что существует много версий данного события (впрочем, как и многих других) и что та, которая только что здесь была изложена, не может быть подлинно верной, по крайней мере столь чудодейственной, как на том настаивают большинство рассказчиков. Согласно другой версии, Гарсиа Маркес услышал то первое предложение; согласно еще одной — первым возник образ деда, взявшего с собой мальчика посмотреть на лед (или на что-то еще) [742] . Что бы это ни было на самом деле, несомненно одно: произошло нечто непостижимое или даже магическое.
742
В письме к Мендосе он скажет, что первое предложение написал, когда ему было семнадцать лет.
По классической версии, которую мы только что начали рассказывать, да не дорассказали, Гарсиа Маркес развернул автомобиль в ту же минуту, как только то первое предложение зазвучало у него в голове, и, лишив семью обещанного отдыха, помчался назад в Мехико, где, едва добравшись до дому, тут же приступил к работе над романом. Согласно другим версиям, он, пока ехал в Акапулько, все повторял про себя это предложение, вникая в его смысл, потом, в Акапулько, сделал развернутые записи и с чувством,
743
Два примера: в «Запахе гуайявы» ГГМ уверяет Плинио Мендосу, что он развернул автомобиль («Все верно, до Акапулько я так и не добрался», p. 74), а в «La novella detr'as de la novella», Cambio (Bogot'a), 20 abril 2002, он заявляет, что они приехали в Акапулько на выходные («Я весь извелся на пляже») и вернулись в Мехико «во вторник».
15
Волшебник Мелькиадес: «Сто лет одиночества»
1965–1966
Спустя годы Гарсиа Маркес скажет, что на следующий день по возвращении домой он, как обычно, сел за печатную машинку, только «на этот раз я не вставал восемнадцать месяцев» [744] . На самом деле писать книгу он будет — с небольшими перерывами — не больше года, с июля 1965-го по июль — август 1966 г., но всегда будет утверждать, что работал над ней восемнадцать месяцев, быть может потому, что в действительности на ее создание ушло восемнадцать лет. Плинио Мендосе он признался: «Я отчетливо помню, как, сев за работу, с огромным трудом закончил первое предложение и со страхом спросил себя: а что же, черт возьми, дальше? В сущности, пока в джунглях не был найден галион, я даже не надеялся, что книга получится. Но с того момента я начал работать как одержимый и с превеликим удовольствием» [745] .
744
GGM, «La penumbra del escritor de cine», El Espectador, 17 noviembre 1982.
745
Mendoza, The Fragrance of Guava, p. 80.
Иными словами, лишь написав десять страниц и дойдя до эпизода, в котором первый Хосе Аркадио Буэндиа натыкается в тропическом лесу на испанский галион, он понял, что на этот раз магия не исчезнет и что теперь он может вздохнуть свободнее. Это произошло в первую неделю его работы над романом, когда он еще находился в отпуске. Все тяготы последних пяти лет начали отступать. Он собирался написать восемьсот страниц, но в итоге уложился примерно в четыреста — не так уж и просчитался, как оказалось. На тех четырехстах страницах он изложит историю жизни четырех поколений рода Буэндиа. Первые из них прибывают в городок под названием Макондо где-то в XIX в. и становятся участниками событий ста лет колумбийской истории, которые они переживают со смесью растерянности, ожесточения, одержимости и черного юмора. Род Буэндиа от детской невинности переходит к этапам развития мужчины и женщины и в итоге угасает: на последней странице романа последнего из них сметает с лица земли «библейский вихрь». С тех пор как книга вышла в свет, критики бесконечно спорят о значении этой концовки. В книге шесть центральных персонажей, с которых начинается роман (они доминируют на протяжении всей первой половины повествования): Хосе Аркадио Буэндиа — основатель поселка Макондо, по натуре легко возбудимый человек; его жена Урсула — стержень не только своей семьи, но и всего романа в целом; их сыновья Хосе Аркадио и Аурелиано (полковник Аурелиано Буэндиа считается главным героем книги); их дочь Амаранта (она в детстве страдала, а став женщиной, озлобилась); и цыган Мелькиадес (время от времени он приносит в Макондо новости из внешнего мира и в конце концов остается в городке). История Колумбии рассматривается сквозь призму двух важных событий: Тысячедневной войны и расправы над рабочими банановых плантаций в Сьенаге в 1928 г. На фоне этих двух исторических событий протекало и детство самого Гарсиа Маркеса.
Он всегда хотел написать семейную сагу, действие которой разворачивалось бы в Аракатаке, в книге переименованной в Макондо. И теперь такую сагу он писал. Однако речь в романе идет не только о семье полковника Николаса Маркеса, все еще преисполненной ностальгии и тоски по героике прошлого, как в «Палой листве», хотя автор относится к ней с высокомерной иронией. Это также роман о семье Габриэля Элихио Гарсиа, описываемой пародийно, сатирически, с налетом комизма, одновременно с симпатией и жестокой насмешкой. И автор этой книги не двадцатилетний юноша, который начал писать «Дом», а, как ни странно, маленький мальчик, чьи впечатления тот двадцатилетний юноша вспоминал с такой ностальгией; и тот маленький мальчик идет рука об руку не с полковником Маркесом, а с сорокалетним отцом семейства, коим теперь является сам Гарсиа Маркес, писатель, прочитавший всю мировую литературу и переживший один из основополагающих возрастных этапов человеческой жизни.
Что произошло с Габриэлем Гарсиа Маркесом? Почему теперь, по прошествии стольких лет, он оказался способен написать эту книгу? На него снизошло озарение, и он понял, что вместо книги о своем детстве он должен писать книгу воспоминаний о своем детстве. Книгу не о действительности, а книгу, отражающую действительность. Книгу не об Аракатаке и ее обитателях, а повествование с точки зрения тех людей. Вместо того чтобы в очередной раз пытаться воскресить Аракатаку, он должен попрощаться с Аракатакой, ведя повествование не просто с позиции ее обитателей, а вкладывая в него весь свой опыт, все, что ему известно о мире, все, что он собой представляет и воплощает как латиноамериканец второй половины XX столетия. Иначе говоря, он должен не обособлять дом своего детства и Аракатаку от внешнего мира, а принести этот мир в Аракатаку. А главное, в эмоциональном плане, вместо того чтобы пытаться вызвать призрак Николаса Маркеса, он должен сам стать Николасом Маркесом.
Он испытывал облегчение, струившееся по нему на самых разных уровнях, в самых разных направлениях; все тяготы и муки, неудачи и разочарования вытекали из него. Свобода, уверенность в собственных силах, самоутверждение — все это воплощалось в его удивительном творении. И он знал — знал уже тогда, когда еще только приступил к работе, — что оно станет уникальным, возможно, бессмертным произведением, которое в ходе работы приобретало размах самостоятельного грандиозного мифа.
Человек, обычно писавший по одному абзацу в день, теперь писал в день по несколько страниц. Он, раньше выворачивавший свои книги наизнанку и вверх тормашками, дабы придать им логичность и стройность, писал главы одну за другой, будто сам Господь Бог, заставляющий вращаться Землю. Обычно вымучивавший каждую деталь и подробность, каждый технический или психологический нюанс в каждой из своих книг, теперь Маркес играл с собственной жизнью: сплавлял деда с отцом и с самим собой, Транкилину с Луисой Сантьяга и с Мерседес, наделял чертами Луиса Энрике и Марго некоторых своих персонажей, бабушку по отцовской линии вывел в образе Пилар Тернеры, Тачию — в образе Амаранты Урсулы, историю своего рода связал с историей Латинской Америки, сочленил свои литературные ингредиенты — Борхеса, Астуриаса, Карпентьера. Рульфо — с Библией, хроникой испанского завоевания и с европейским рыцарским романом, с Дефо, Вулф, Фолкнером, Хемингуэем. Неудивительно, что он чувствовал себя алхимиком; неудивительно, что он соединил Нострадамуса и Борхеса — а также самого себя, Гарсиа Маркеса, — в образе великого писателя-творца Мелькиадеса, еще одного гения, который заточил себя в маленькой комнатке, чтобы вобрать в себя весь космос того чарующего пространства, одновременно трансисторического и вневременного, что зовется литературой. Словом, теперь он не только все смешивал и соединял, но прежде всего (и именно поэтому, по мнению многих, ему удалось создать своеобразный латиноамериканский аналог «Дон Кихота») сопоставил и слил воедино две главные противоречивые черты того малоизвестного, но необычайно пленительного континента: на мрачную историю завоеваний и насилия, трагедий и поражений он наложил другую сторону Латинской Америки — карнавальное настроение, музыку и искусство латиноамериканского народа, способность радоваться жизни даже в самых ее темных уголках и находить удовольствие в простых вещах. Для большинства латиноамериканцев это удовольствие — не только компенсация за притеснения и неудачи, но еще и предвестие того лучшего мира, который всегда столь близок и который они чествуют как своими революциями, так и праздничными победами повседневности. Позже, конечно, Гарсиа Маркес будет отрицать все эти возвышенные устремления. «У меня и в мыслях такого не было, — скажет он Елене Понятовской в 1973 г. — Я просто рассказываю истории, забавные случаи» [746] .
746
Понятовска, интервью (сентябрь 1973), Todo M'exico, ор. cit., p. 218–219.
К концу той первой сентябрьской недели он уже очень много написал. А вскоре понял, что должен оставить все остальные занятия и целиком сосредоточиться на новом романе. Оттого что он одновременно работал над книгой и в рекламном агентстве, его мучили дикие головные боли. И он решил отказаться от оплачиваемой работы и от всякой светской жизни. Для семейного человека это был огромный риск.
Местом действия романа является Аракатака — Макондо, однако Макондо теперь олицетворяет всю Латинскую Америку. Латинскую Америку Гарсиа Маркес знал прекрасно, но он также побывал в Старом Свете и своим глазами видел разницу между старыми либеральными демократиями капиталистического мира и новыми социалистическими странами, включая СССР. Он некоторое время жил в городе, который считался символом государства, исторически являвшегося соперником СССР, — государства, бросившего вызов будущему планеты и уже более полувека державшего в своих руках судьбу Латинской Америки: США. Этот человек посмотрел мир, много о нем знал. И все это он знал еще до того, как мы начали вспоминать о том, что ему известно о литературе.
Итак, Макондо, типичный захолустный городок, каких уйма в Колумбии и вообще в Латинской Америке (или в странах третьего мира, как потом подтвердят читатели из Азии и Африки), станет символом всякого небольшого поселения, живущего во власти исторических сил, которые не поддаются контролю его обитателей и даже находятся за гранью их познания.
Роман, вышедший из-под пера автора — это сказание об одной семье, переселившейся из Гуахиры в местечко, очень похожее на то, какой была Аракатака в XIX в. Патриарх рода, Хосе Аркадио Буэндиа, защищая свою честь и мужское достоинство, убил своего лучшего друга и был вынужден покинуть родной город, потому что его преследовал призрак убиенного. Хосе Аркадио основал новое селение под названием Макондо, где он и его неунывающая жена Урсула построили дом и стали неформальными лидерами нового городка. У них родились трое детей — Аркадио, Аурелиано и Амаранта; со временем у них появились еще и приемные дети. Одна из служанок в доме, Пилар Тернера, в разные периоды вступала в сексуальные отношения с несколькими мужчинами из рода Буэндиа, усугубляя страх членов семьи, боявшихся, что в итоге произойдет кровосмесительство и в результате инцестуальной связи родится ребенок с поросячьим хвостиком. Они верили, что это приведет к угасанию рода. В Макондо часто наведывались цыгане. Среди них был проницательный и талантливый человек по имени Мелькиадес. В конце концов он остался в Макондо и поселился доме Буэндиа. В Макондо прибыли и нежеланные гости: представители политической и военной власти, присланные в городок центральным правительством в Боготе (название в романе не упоминается), чтобы контролировать невинное маленькое сообщество. Этот первородный грех привел к серии гражданских войн, в которых повзрослевший Аурелиано фанатично сражался на стороне Либеральной партии, пока не прославился на всю страну как легендарный воин, полковник Аурелиано Буэндиа. Позже в городке появляются еще более зловещие чужаки: американцы. Прибыв вместе с банановой кампанией, они трансформировали экономику и культуру городка. Местные жители взбунтовались устроили забастовку; гринго обратились за помощью к правительству, и в результате возле железнодорожной станции Макондо были убиты три тысячи забастовщиков и членов их семей. После этого трагического события Макондо зачахло. Начало закату положила сама Урсула. Душа и сердце романа, она наконец-то умирает, а менее энергичное молодое поколение, живущее скорее как жертвы истории, а не создатели мифа, возвращается в некий первобытный мрак и погрязает в грехе. В конечном счете последний из членов семьи, вступив в губительную страстную связь со своей теткой, как и было предсказано, производит на свет ребенка с поросячьим хвостиком, а потом и его, и весь Макондо (это тоже было предсказано Мелькиадесом) сметает с лица земли апокалиптический ураган.