Габриэль
Шрифт:
Тётя Розетта, сидящая рядом, издаёт презрительное фырканье, ломая воцарившуюся тишину. Анджела нахмуривается, её губы сжимаются в тонкую линию.
— Есть что сказать, говори, Розетта, — голос Анджелы звучит твёрдо, в нём нет привычной покорности.
Розетта резко поворачивает голову, её взгляд становится холодным, как зимний ветер.
— Ты забываешь своё место, — бросает она с ядом в голосе.
— Достаточно, — обрываю я, подавляя напряжённый момент.
Анджела на мгновение отводит взгляд, будто собирается с мыслями, прежде чем снова встретиться со мной глазами.
—
Оставшаяся часть встречи проходит без сюрпризов, и, когда она заканчивается, все начинают расходиться. Однако тётя Розетта задерживается, словно обдумывая что-то. Один мой взгляд — и Домани, мгновенно уловив настроение, отвлекает её разговорами о деталях поставки и аккуратно выводит из комнаты.
Анджела тяжело вздыхает, садясь рядом со мной.
— Прежде чем ты начнёшь играть роль моего защитника, как всегда, — она бросает на меня упреждающий взгляд, — я знаю, что делаю, Габ.
— Если хочешь быть с тем, кто обращается с тобой, как с мусором, — это твоё дело. Твоё тело, твой выбор.
Она смеётся:
— Боже, да ты настоящая королева драмы! — с улыбкой толкает меня в плечо, вставая, чтобы налить нам пару напитков. — Ты не можешь судить Федерико только по тому, каким он был в чёртовом детстве.
— Ты хочешь сказать, что он не понимал, что творит? Да я, чёрт возьми, далеко не святой, и никогда бы не поставил себя в такую ситуацию. Но даже у меня хватило бы сердца на большее.
— Это ещё спорный вопрос, но, кажется, одна крутая девчонка с глазами, как у оленёнка, постепенно меняет твоё мнение, Габ.
Я улыбаюсь, представляя себе эти самые глаза.
— Чёрт возьми, ты прямо сейчас о ней думаешь, да? — говорит она, заметив моё выражение лица.
Я мгновенно выхожу из своих мыслей, словно меня окатили холодной водой.
— Нет. — Мой ответ звучит резко, но я знаю, что прозвучало это неубедительно.
— Ага, конечно. Но всё, что я пытаюсь сказать, это то, что нам с Федерико было по шестнадцать, когда казалось, будто наша жизнь закончилась. Очевидно, это было не так, но тогда мы были детьми, Габ, и мы искренне верили, что это так. Он совершил ошибку, но и мы тоже. И… — она замолкает, опуская взгляд на бокал в своих руках, словно там можно найти ответ.
— И что, Андж?
— Я так и не перестала его любить. Все эти годы, все эти чертовски провальные отношения — ничто и никто никогда не сравнится с ним. — Она тяжело вздыхает, снова садясь на своё место. — Я не ожидаю, что ты поймёшь. Ты никогда не позволял себе опустить защиту, чтобы почувствовать любовь, не говоря уже о том, чтобы любить кого-то.
Я молчу, чувствуя её пристальный взгляд. Она наблюдает за мной, но я не спешу отвечать, вместо этого медленно допиваю свой напиток, стараясь скрыть мысли, которые начинают крутиться в голове.
— Погоди-ка, чёрт возьми, минуту. — Она хватает меня за лицо, поворачивая к себе, и ахает. — Ты влюблён, да?!
— Убавь, чёрт возьми, голос. — огрызаюсь я, раздражённый её внезапной вспышкой.
— Чёрт возьми! Рассказывай всё! — её глаза горят любопытством, но тут же на её лице появляется беспокойство. —
— Я… Я, чёрт возьми, не знаю. — Слова срываются с моих губ, полные растерянности. — Как бы я ни чувствовал себя, она всё равно будет ненавидеть меня.
— Не если ты расскажешь ей всё честно. — Она усмехается, но в её голосе слышна доля серьёзности. — Правда, она, скорее всего, попытается выбить из тебя всю дурь, а с её острым, колким юмором тебе придётся выдержать ещё и словесную порку.
Анджела хихикает и делает глоток из своего бокала.
— Ох, мой маленький Габи совсем вырос — по уши влюбился. — Её голос звучит с насмешкой, но в глазах мелькает тёплая искорка.
— Не думаю, что это любовь. Может, мне просто нужно переспать с ней. — бросаю я, пытаясь выглядеть равнодушным, но даже в собственных ушах это звучит неубедительно.
Анджела хлопает меня по затылку.
— Прекрати! Ты только что нёс речь о том, как Федерико обращался со мной, как с мусором, а теперь сам себя послушай! — её голос наполнен возмущением и упрёком.
Я тяжело вздыхаю, опускаясь вперёд и упираясь локтями в колени, обхватывая голову руками.
— Если это и есть любовь, то я вообще не понимаю, зачем люди добровольно подвергают себя этой чёртовой пытке. Она постоянно в моих мыслях, я не могу сосредоточиться ни на чём. Не говоря уже о том, что она выводит меня из себя до белого каления: своими раздражающими привычками, упрямым характером и этой вечной потребностью быть милой со всеми подряд, даже с мужчинами в семье. Она трудоголик, хуже, чем я. Ты знаешь, что она разговаривает сама с собой? А ещё она разговаривает во сне. Просто бесконечный поток слов. — Я заканчиваю свою тираду, чувствуя, как в голосе закипает смесь раздражения и бессилия.
— Ну хорошо, раз всё так ужасно, тогда пусть Домани вмешается, как ты изначально планировал, — говорит Анджела, её тон нарочито лёгкий.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на неё, стараясь уловить, серьёзна ли она.
— Я знаю, он с удовольствием согласится сделать это ради команды, особенно если это означает, что он сможет довести дело с ней до конца, — добавляет она, а в её голосе звучит лёгкая насмешка, но глаза пристально изучают мою реакцию.
— Он разговаривал с ней? Он что-то сказал? — мои слова звучат резко, как удар плетью.
Чувствую, как кровь начинает закипать. Мысли уже стремительно уносят меня в одно направление — я должен поручить Микки проверить его телефонные записи.
Анджела громко смеётся, откидываясь назад.
— Полегче, парень. Успокойся. Я пошутила, господи. — Она качает головой, всё ещё улыбаясь. — И, судя по всему, эти вещи, которые тебя якобы так бесят, на самом деле — именно то, что ты в ней любишь.
— Она терпеть меня не может.
— Ты не можешь её за это винить. — Анджела смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но в её взгляде сквозит искренняя забота. — Но готова поспорить, её настоящие чувства могут тебя удивить. Слушай, Габ, у тебя ещё есть время оставить эту вендетту в прошлом и сосредоточиться на том, что, возможно, станет чем-то хорошим между вами.