Гадание на кофейной гуще

Авророва Александра

— Кто уходил последним? — багровея, повторял Зубков.

— Я, — дождавшись паузы, спокойно вставил Середа. — Я все запер и ушел.

— А компьютер?

— Был выключен, разумеется. Я его не трогал.

Только это ничего не значит. Кто угодно мог вернуться и его включить. Почему они не признаются — боятся? А, не зная вируса, я не сумею ничего поправить.

— Может, соседи? — предположила я. — Из сектора Германна.

Мысль Николаю Андреевичу явно понравилась. У соседей тоже был компьютер. Он находился

в ведомстве Риты и предназначался для бухгалтерских расчетов и оформления документации. Однако наш куда мощнее, а на соседском некоторые игры не шли.

— Вика, позови их сюда.

Через пять минут вокруг меня сгрудились все.

— Восстановить невозможно? — обратился ко мне Юрий Владимирович.

— Если не найдем зараженную дискету, то, боюсь, нет.

— Я не собираюсь никого обвинять, — повернулся к подчиненным он. — Со всяким может случиться. Главное, чтобы тот, кто это сделал, признался и отдал дискету.

Молчание.

— А пусть ее потихоньку положат вот сюда? — сообразила я. — В течение дня. Пожалуйста! А то столько результатов пойдет насмарку…

Начальство мою инициативу поддержало, и толпа потихоньку рассосалась. Делать мне теперь было нечего, и я, вспомнив о своих детективных планах, подсела к Андрею.

— Андрей, можно, я тебя немного отвлеку?

— Валяй, — кивнул он. — Все равно голова кругом. Неужели из-за какой-то сволочи все придется делать заново? Знал бы, кто, ноги бы поотрывал.

— Ну, это же не нарочно.

— Не нарочно! Ты ведь даже картинку на мониторе сделала: «Вставил дискету — проверь на вирусы». А эта скотина поленилась. Я даже догадываюсь, кто.

— Кто? — заинтересовалась я.

— Капица.

— Владик? А почему он?

— Лентяй потому что. Другого такого у нас нет. И безответственный. Не инженер, а недоразумение, — Андрей возмущенно фыркнул.

— Ну, — вступилась я, — он, конечно, ленивый и безответственный, зато доброжелательный.

— Вот, желая нам добра, он и запорол все, да? Ему ж вечно кажется, что все обойдется. А теперь в кусты. Трусоват ваш Капица, вот что.

Я мысленно отметила, что Андрей почему-то терпеть не может Владика, а вслух произнесла:

— Я хотела спросить о другом. Только ты не обижайся, хорошо? Вы ведь с Сережкой вместе ездили в субботу за грибами?

— Да, — сухо согласился мой собеседник.

— Помнишь, ты говорил, что проверял все грибы, и никаких бледных поганок там быть не могло? Это точно?

Андрей пожал плечами:

— Видимо, неточно, раз они там оказались.

— А если не считать это фактом?

— Что — это?

— То, что они там оказались. Если б можно было предположить, что он отравился не ими? Пятьдесят на пятьдесят, например. И спросили бы у тебя, как ты лично считаешь. Что бы ты тогда сказал?

— Сказал бы, что бледной поганки у нас и за версту не было. Что я, слепой,

что ли? Что ли, не отличу? Да и Серега, в конце концов, не дурак. Если находил что подозрительное, всегда показывал мне. Просто бред сумасшедшего, вот что я тебе скажу! Я уж тряс этих врачей, думал, перепутали его с кем. Якобы нет. А чего это ты вдруг спросила?

— Просто мне это тоже не дает покоя. Мне не верится, что подобное могло случиться. Тем более, я знаю, какой ты специалист в грибах. А его не могли отравить чем-нибудь другим?

Андрей резко вскинул голову:

— Отравить? Ты имеешь в виду, нарочно?

— Да.

— Но… но врачи утверждают, все симптомы налицо. Мол, классическая картина.

И тут я решилась. В конце концов, что-то я должна предпринимать, а на что я способна, кроме разговоров?

— А ты не думаешь, что можно… ну, специально найти эту поганку, высушить и подсыпать человеку? Вот он и умрет.

— Это я, по-твоему, — взвился Андрей, — высушил и подсыпал? Прямо там, в лесу? Или уже дома это сделали тетя Валя с Галкой? В припадке умопомешательства?

— Андрей, успокойся, — вздохнула я. — Ты знаешь, какой у нее инкубационный период?

— Разумеется, знаю — до двух суток. Подожди! Ты имеешь в виду, это могли сделать в пятницу, на работе?

— Могли.

— Нет, бред! Кому это надо?

— А то, что ты проглядел поганку, не бред?

— Тоже бред. Понес нас черт в этот лес! Не пошли бы, ничего б, глядишь, не случилось. Или, по крайней мере, все было б ясно.

— Кстати, — вспомнила я, — о ваших планах вы заранее оповестили всех коллег. Вы еще хотели взять отгул, а вас из-за переезда не отпустили, и вы долго обсуждали сроки и выбрали ту субботу. Я хорошо это помню.

— Ну, да. То есть… ты думаешь, этот мерзавец решил меня подставить? Сам подсыпал, а решил свалить на то, что это я такой тупой и позволил Сереге съесть невесть что?

Подобная мысль мне в голову не приходила, однако спорить я сочла нецелесообразным.

— А ты случайно не знаешь, кто незадолго до вас тоже собирался в лес?

— Надо поспрашивать. Вообще-то, сейчас самая грибная пора, — констатировал Андрей. — По-моему, Анна Геннадьевна с семейством. Но не гарантирую. А почему ты думаешь, что обязательно незадолго?

Причина была проста — моя беседа с Лилькой произошла ровно за десять дней до отравления. Но упоминать о ней я пока не стала. Я ушла от ответа, осведомившись:

— А ты не знаешь, у Сережки ни с кем последнее время не было конфликтов? И вообще, ты не заметил чего-нибудь необычного?

Глуховских в задумчивости почесал подбородок, поднял на меня глаза, потом снова их опустил, снова поднял.

— Я очень хочу понять, что на самом деле произошло, и ты наверняка тоже, — поспешила вставить я, почувствовав, что Андрей молчит неспроста.