Гадюки в сиропе или Научи меня любить

Лоренс Тильда

– Как она выглядит?

– Тебе зачем?

– Можешь мне её показать? – не обращая внимания на вопрос Эмили, продолжил Паркер.

– Зачем тебе? – повторила Бланш.

В очередной раз в глубине души её взыграла ревность.

Она знала о существовании в жизни Эшли девушки с именем Керри, но сейчас подумала первым делом о том, что Паркер отчего

то заинтересовался Амандой. Раз есть интерес, это неспроста. Видимо, имеется какая

то подоплека у этого желания узнать Грант в лицо. До этого момента Эмили относилась к ней ровно, сейчас едва ли не возненавидела.

–

Интересно посмотреть, – ответил Эшли. – А что, собственно, не так?

– Нет, все нормально, – тут же отреагировала одноклассница. – Просто неожиданно было услышать из твоих уст её имя.

Эшли изогнул бровь, демонстрируя степень своего удивление без слов.

Эмили слегка стушевалась от этого взгляда. Она не привыкла к подобным взглядам. Паркер словно без слов назвал её идиоткой, и она себя именно так и чувствовала в тот момент.

– Та, кого нельзя называть? – хмыкнул Паркер.

Бланш засмеялась, решив разрядить обстановку. Эшли сдержанно улыбнулся. Он не шутил, просто бросил первое, что пришло в голову.

– Симпатичнее кинозлодея.

– Это не может не радовать. И все

таки как она выглядит?

Эмили обвела коридор взглядом, пытаясь выцепить из толпы Аманду. Грант стояла у самого дальнего подоконника. Смотрела на противоположную стену, ни на кого не обращала внимания. Кажется, что

то слушала и подпевала песне, звучавшей в наушниках.

– Видишь ту брюнетку, что стоит у окна? – спросила Эмили, кивая в сторону Аманды.

Паркер оторвался от своей тетради, посмотрел туда, куда указывала девушка. Грант в толпе обнаруживалась без труда. На самом деле, было в ней нечто мрачное. Дитрих был прав, когда говорил, что она выделяется из толпы.

Она была одета в стандартную школьную форму, но помимо этого ладони у нее были обтянуты перчатками черного цвета, а на глазах темные очки. Девушка стояла в помещении, но очки все равно не снимала, будто так и надо.

Первая ассоциация, возникшая в сознании Паркера, легко определялась словом «странная». Тут Эшли с Дитрихом поспорить не мог. Действительно, довольно загадочная девушка. Подходить к ней и заводить разговор желания не возникло. Эшли ограничился наблюдением на расстоянии.

– Это и есть Грант? – переспросил на всякий случай.

– Да, – подтвердила Эмили, продолжая сверлить взглядом девушку.

Её очень интересовал вопрос: что именно заставило Паркера заинтересоваться личностью Грант, но она пока не решилась обременить своего собеседника данным вопросом.

Аманда, почувствовав на себе чужой взгляд, обернулась. Очки сняла, повертела их в руках, потом забросила в рюкзак, стоявший на подоконнике, и теперь смотрела на Эмили открыто, глаза в глаза. Почему

то от этого взгляда Бланш почувствовала себя неуютно. В Аманде было нечто такое, что вгоняло окружающих её людей в ступор. Взгляд такой, будто королева смотрит на своих подданных, и они вынуждены подчиниться ей.

Эмили ненавидела подобные взгляды. В последнее время все чаще и чаще Паркер смотрел на нее именно так. Это было невыносимо.

Грант тоже чувствовала себя неуютно под чужими взглядами. Заметив, что девушка из параллельного

класса смотрит на нее изучающе, будто экспонат на выставке разглядывает, Аманда не придумала ничего лучше, чем показать молчаливому наблюдателю неприличный жест, а затем, закинув рюкзак за спину, направиться в свой кабинет. Так и не дождавшись реакции на свой поступок. Впрочем, вряд ли девушку он обрадовал. Разозлил, а, может, удивил, но точно не обрадовал.

– Вот стерва, – обиженно выдала Эмили.

Паркер никак это заявление не прокомментировал. Аманда сделала то, что он сам давно хотел сделать. Так что оставалось лишь мысленно поаплодировать девушке.

Глава 20. Симпатия? Влюбленность? Любовь?

Расскажи людям правду о себе, и твои слова подвергнут сомнениям. Солги, и все незамедлительно поверят. Аманда давно привыкла к тому, что все, кто её окружает, всегда, затаив дыхание, слушают вымышленные истории. Случаи из реальной жизни остаются незамеченными. Эта парадоксальная ситуация немного забавляла, но в то же время казалась сущим абсурдом. Возможно, никакого парадокса здесь и не было. Давало знать о себе банальное желание людей перетряхнуть чужое грязное белье, покопаться в чужих секретах, вытащив на поверхность все самые неприглядные истории. Только бы был повод почесать языками.

Подобная тактика поведения казалась Аманде невероятно глупой. Она давно перестала обращать внимание на сплетни, разлетавшиеся в её окружении. Знала наверняка, что большая часть их не имеет под собой реальной основы. Каждый думает в меру своей распущенности, использует так распространенную тактику суждения по себе, верит только тому, чему хочет верить. Стадный образ жизни давно стал для них идеалом, непоколебимым, непревзойденным. Только вместе с кем

то, не в одиночестве могут они блистать остроумием. Когда никого из единомышленников рядом нет, красноречие улетучивается. Это стало чем

то вроде традиции. Полировать чужие кости до зеркального блеска, пока виновник торжества ни о чем не догадывается. Грант никогда не принимала участия в обсуждениях, старалась держаться обособленно от заслуженных сплетников. У нее это получалось замечательно. Неудивительно, что Аманда была одной из самых активно обсуждаемых личностей. Недостаток информации о человеке нередко дает такой результат. Когда нечего сказать, люди придумывают сотни способов восполнить пробел в своих знаниях, так и рождаются сплетни.

Добровольное заточение в четырех стенах, тоже стало достоянием общественности. Передаваясь от одного знакомого к другому, оно обрастало подробностями, росло и ширилось, пока не превратилось в сущий бред. Услышав все это, Аманда не смогла сдержать эмоции и засмеялась. Все настолько нелепо, что даже противно слушать. Грязь, грязь, грязь… Очень много грязи вылилось на нее после того, как она окончательно ушла в себя, не попрощавшись со своим окружением. Странные люди были среди её знакомых. Знали, что Эштон погиб, знали, при каких условиях это произошло, были осведомлены о присутствии Аманды на месте преступления, но все равно разродились какой